Недавно появился опять. Башир снова привел к нему людей из Аш-Шабааб и услышал такой разговор.

В Огадене есть один командир отряда по имени Леон, который имеет дело с белыми из Аддис-Абебы. К Леону скоро приедет в гости один из белых людей. Скорее всего, не один. Белый захочет, чтобы командир отряда со своими людьми показал ему пустыню. Особенно его будет интересовать некий объект, небольшая база в песках. Надо того человека и всех белых, которые будут с ним, пленить. А с Леоном и его отрядом делать что угодно, они не нужны.

– То есть белый поручил похитить других белых – я вам это сразу сказал. Судя по всему, дело сделано. Башир с этим белым собирались ехать, смотреть на пленников. Значит, их взяли. Аш-Шабааб торгуется за них с русскими, которые в Аддис-Абебе. Они – русские, эти пленники. А сначала Баширу для чего-то поручили сообщить о них американцам, в тамошнее посольство.

– Я вам все рассказал, что знал, – подытожил Абди.

Григорий Довгань получил из Центра указание за Малиновского и Дорееву торговаться не спеша, поскольку в Пунтленде действует группа по их спасению. Григорий тянул время, как мог. Было известно, что босяки уступчивы, а люди для них – такой же товар, как все прочее. Босяков стали убеждать, что журналист не стоит так дорого. Он не дипломат, не военный. Простой журналист не тянет на два миллиона! Далее убеждали, что журналист не с телевидения, не из центральной газеты. Журнал об охоте читают не так много людей… Потом дошли до таких аргументов, что у журналиста нет семьи, для государства он не представляет большой ценности, поскольку не вносит вклад в улучшение демографической ситуации…

„Слава богу, Малиновский не слышит этого торга!“ – думал Григорий. Они посмеются потом вместе с Денисом, если того… Нет, когда того вызволят.

Далее – учительница. Торг пошел за нее. Простая учительница, не мужчина, – женщина… В общем, довели сумму выкупа до ста пятидесяти тысяч за журналиста и ста тысяч за учительницу. „Может, я не тем занимаюсь? В коммерсанты идти надо?“ – раздумывал Григорий, почесывая руку в гипсе. „Чешется – значит, заживает“, – говорила в детстве мама. Он пытался сбавить цену еще, но пираты уперлись. Ни в какую не хотели больше уступать. Пришло время что-то решать.

Из Центра просили потянуть еще дня два. У группы наметились какие-то подвижки. Если не будет результата, станут выкупать.

Страшно было за своих. Пираты обычно держали слово, заложников не трогали. А вот джихадисты… Ведь в пустыне Малиновского и Дорееву украли явно не пираты.

Григория не оставляло ощущение, что похитители знали, кого похищают. Более того – они сами организовали и подстроили ту засаду. И очень хорошо бы Довганю понять, как они ее подстроили. Не касается ли это как-то посольства, его главной зоны ответственности… Он-то будет разбираться, а пока надо дать группе возможность проверить тот след, на который она вышла. Получить представление, с кем имеем дело…

– Стало быть, нам нужен некто Башир, – подвел итог Александр по возвращении. – Башир этот знает, где держат белых заложников.

Свет в палатке Вольфа горел. Командир роты ждал, как обещал, их возвращения.

Дундуладзе доложил о переговорах с главарем пиратов по имени Абди. О том, что всплыла интересная информация: у пиратов есть неведомые организаторы, белые люди, которые участвуют в их бизнесе. Представляется, есть смысл копнуть.

Вольф задумался. Затем стал рассуждать вслух:

– Наше дело – зачистить эти обезьянники за два месяца. Если мы выполним работу раньше, у кого-то может возникнуть вопрос: зачем платить двухмесячный тариф за работу, которая выполняется в один месяц?… Вы выявляйте кукловодов – это хорошо. Но пока не трогайте. Мы примемся за них под занавес. Их разоружить будет труднее. На подготовку нашего отряда времени практически не было. Вот и готовьтесь пока, в процессе зачистки селений… До особого распоряжения идем методично, планомерно, по побережью. Ясно? Зачищаем одну деревню за другой. Подчеркиваю: пока. Провести разведку логова этого Башира не запрещаю.

Вернувшись от Вольфа, Дундуладзе рассказал в своей группе о разговоре с командиром роты.

– У нас теперь, в отличие от прочих, не одна халтурка, а две. В свободное от зачисток время – разведка базы Башира. Вольф не хочет завершить работу раньше времени и не желает переть на настоящих пиратов, пока в группах не отлажено взаимодействие. То есть будем по первости разоружать рыбаков. Потом пойдем громить основные базы.

– Зашибись! – оценил Тимчук. – Тренируемся пока на кошках! – И запел: – „Постой, паровоз, не стучите, колеса. Кондуктор, нажми на тормоза!..“

– Ладно. Эти „кошки“ так же в море охотятся. Прошерстим завтра деревню и сходим вечерком прогуляться на базу Башира…

Подъехали поутру к новой деревне. Два взвода из роты Вольфа соединили с двумя взводами темнокожих друзей Бича и Ментенка под командованием Дундуладзе. Вероятно, чтобы местные не обижались, что их чужаки громят. Дескать, вот вам и свои, пожалуйста! Тоже против пиратства!.. Выгрузились из машин. Взяли селение в охват подковой. На края „подковы“ направили пулеметчиков на пикапах, чтоб никто не выскочил из оцепления. Наметили ориентиры для схождения, разбились на группы, пошли. Местные наемники как-то чересчур рьяно нынче взялись за дело! Еще вчера Александр слышал женские вопли в деревне, но тогда их терки с Бичом на берегу занимали. Не обратил должного внимания. Сегодня Бич и гоп-компания соединились с „сомалятами“, как обозвал Бандерас наемников из местных, – больно уж все молодые. Может, от того, что худые, так выглядят. Воюют тут одни дети с другими детьми, и их, матерых профессионалов, в эту „Зарницу“ впутали!.. Сегодня бабьи вопли сильно резали Александру слух. У него зародилось нехорошее подозрение.

Отфильтровав пару тряпочных хижин, похожих со стороны на кучи сваленного вторсырья, он спросил Бандераса:

– Коля, ты не знаешь, чего это бабы визжат? Режут их, что ли?

Даже представить себе не мог, насколько близок был к истине!

– Пойдем, глянем, – предложил Бандерас. – Ага. Проконтролируем местных карателей.

На площадке перед хижинами чернокожие бойцы держали под стволами мужчин и юношей, уложенных лицами в песок. Картина, которую спецназовцы застали в первой же визжащей тряпочной хибаре, заставила озвереть. Бабу держали четверо, задрав ей юбку или платье – что там на ней было? – не понять. Развели ноги в стороны. Промежность была в крови. Рядом стоял на коленях похотливый урод из местных. Со спущенными штанами и в полной боевой готовности! В руке держал нож. Баба отчаянно дергалась. Александр даже возраст ее определить не мог, – лицо платье закрывало. Дуня не