Он был уникальной личностью. В юности писал репортажи с крупных строек СССР, но теперь страшно стеснялся этих заметок. За что и отыгрывался на подчиненных: никогда не ставил статью в номер с первого раза. Заставлял переписывать. А вместо заголовков часто использовал цитаты из песен Высоцкого. Говорил: только здесь настоящие эмоции. Правда жизни! Вот и сейчас написал по диагонали на распечатанном тексте: «Идет охота на людей, идет охота». Немного подумав, добавил три восклицательных знака.

— Но мы же не можем передергивать факты, — начал было журналист.

— Дурак ты, Руслан. И не лечишься, — шеф-редактор приоткрыл огромное окно в своем угловом кабинете и снисходительно закурил.

Он выпускал дым через ноздри, а пепел стряхивал в бутылку из-под минералки. Руслан видел яркую этикетку «Бжни». Вообще-то курение в кабинетах редакции было запрещено, и Алексей Николаевич часто штрафовал нарушителей на пол-оклада. Но от пагубной привычки избавляться не планировал. Да и зачем? Сам себя он же штрафовать не будет…

— Смотри, как все хорошо идет, — газетный начальник махнул рукой в сторону обложек. — Мы уже удвоили тираж на этой истории. Ты стал героем, как же — под пулями был, девушку схоронил любимую…

Сказано это было без тени сочувствия, но Руслан давно привык к подобному обращению. Первая СМС от шеф-редактора в день трагедии начиналась со слов: «Между прочим, это не повод опаздывать на работу!»

— Но подтянулись конкуренты, — продолжал Алексей Николаевич. — И нам нужно что-то особенное, уникальное. Мы должны взорвать этот город! А ты говоришь: полиция сама ничего не знает… Бла-бла-бла! Нет информации — придумай. Напишем: по одной из версий маньяк убивает людей, потому что…

Шеф-редактора в коллективе называли Бобром. За спиной, естественно. После обеда он ходил по коридору и грыз зубочистку, предполагая, что выглядит важно и круто. Но журналисты, конечно, посмеивались по углам.

Или, как сейчас, вызывал кого-нибудь к себе в кабинет и грыз, грыз, грыз. А ты себя чувствовал говорящим поленом…

— Нас и так не любят, называют желтой газетой, — канючил Руслан. — Соврем об этой истории, окончательно заклеймят.

Шеф-редактор сплюнул, в большую кадку с фикусом. Цветок стоял здесь еще с тех времен, когда издание было партийным рупором, и считался душой газеты.

— Всегда найдутся люди, которые ненавидят то, что мы пишем. Но газета — только зеркало того мира, того общества в котором мы живем. Нет желтой прессы. Есть страна наша, которая за последнее время изрядно пожелтела и стала совсем попсовой. А иногда сплошной шансон. Тыц-тыц-тыц! — Бобр покрутил перед лицом журналиста классической распальцовкой из девяностых. — Мы именно это и отражаем. Чтобы люди задумались. Чтобы попытались очистить общество от желтизны. Но ты же знаешь, уродам проще пенять на зеркало, хотя у самих рожа кривая… Мы сейчас приукрасим действительность не ради барышей — хотя, куда без них?! Но после этого полиция будет вынуждена делиться информацией, чтобы остановить поток нашей фантазии. А то сделаем обложку: «Генералы МВД крышуют маньяка-убийцу», будут знать!

— То есть, получается, как во времена инквизиции, — сделал последнюю попытку Руслан. — Цель оправдывает средства?

— Конечно! Особенно средства массовой информации, — Бобр ехидно ухмыльнулся. — Ты должен беспокоиться не о своем честном имени, а о суровой реальности: не придумаешь сенсацию прямо сейчас — уволю!

Руслан сжег уже половину клеток мозга, размышляя: по какой причине снайпер стрелял в людей? Почему не тронул его, здорового детину и отличную мишень. Но при этом хладнокровно убил хрупкую девушку. И мальчишку-подростка. А еще бомжеватого старичка на Арбате, на которого по словам очевидцев, без слез не взглянешь — он весь дрожал и кашлял, но продолжал упрямо смолить вонючую самокрутку…

Вот оно! Руслан лихорадочно листал блокнот с записями. Таганка — офисный планктон устроил перекур у метро. Чистые пруды, та же история: парочка целовалась и тянула одну сигарету на двоих. Мальчонка тоже покуривал во дворе, хотя его воинственный дедуля обещал оторвать журналисту… Много чего оторвать, если эта информация попадет в газету. И несчастные автомобилисты у «Космоса» открыли окна, чтобы подымить в пробке. А Люда так и не успела бросить.

— Алексей Николаевич, знаю, это дико звучит, но, кажется, я понял, по какому принципу маньяк выбирает своих жертв!

5

Кольцову хотелось провалиться сквозь землю от стыда и обиды. Его даже не вызвали на ковер. Начальник прислал газету с издевательской резолюцией: смотри, кто умеет работать. На первой полосе — трудно не заметить! — «Минздрав предупреждает: снайпер убивает только тех, кто курит».

— Бред! — выругался майор. — Ну, бред же. Вроде твоих гороскопов!

Он бросил газету Славке, но заголовок с обложки впечатался в сетчатку глаз. И медленно сочился, капля за каплей, забирался внутрь его головы. Овладевая мозгом, вдалбливая в него одну мысль: да как же ты сам этого не заметил?!

— Сходится, — обрадовался стажер. — Теперь сходится.

— Не все. Нам бы еще понять, за что маньяк ненавидит курильщиков. Что они ему сделали?!

Славка поднял руку, как прилежный школьник, решивший пример раньше других.

— Так эта… Закон же вступил в силу. Запрещено курить в общественных местах. Особенно возле метро. А полиция никого не штрафует, не гоняет…

— И убийца решил нам помочь? — следователь засмеялся, задохнулся, закашлялся. — Тоже, выискался, юный друг полиции. Эх, святая простота.

— Вы ругаетесь, Кирилл Аркадьевич, а Госдума закон приняла. Он не работает, что наверняка очень злит депутатов. А вдруг тот самый жених Людмилы нанял киллера, чтобы две проблемы разом решить — невесту нелюбимую устранить и заодно страху нагнать на курильщиков. А? У них же тоже показатели, статистика, эффективность. Может вам еще разок этого… Ну, который жених… Допросить…

Последние слова Славка произносил уже со смущенными паузами. Потому что видел, как багровеет лицо майора. Заполняется пятнами, как в тетрисе, и потом — бац! — гейм овер. Он и раньше не отличался спокойным характером. А недосыпы, неудачи последних дней и вовсе расшатали нервишки, да… Какой-то островок спокойствия еще оставался глубоко внутри. Подсознание, как одинокий Робинзон взирало с островка, как следователь брызжет слюной и матерными словами. А когда устал орать, тяжело опустился на стул и вытер пот со лба… Тогда подсознание подкинуло правильный вопрос.

Зацепку!

Но Кольцов не сразу обратил на это внимание. Продолжал рассказывать, только теперь уже негромко и цензурно.

— Пришел я к депутату. Пообщался с помощником, скользкий тип, булавка для галстука дорогущая — три моих оклада. Говорит: занят хозяин, ждите… Пять минут посидел в приемной — тренькает мой сотовый. Генерал наш… Сразу, без здрасьте: «Из ума выжил? Ты к кому пришел удостоверением махать? От министра звонили уже —