Бедняга, должно быть, настрадался. Лицо ссохлось в кулачок, руки тонюсенькие, как палочки, костлявые локти выпирают, в темных провалах глазниц поблескивает влага – глаза воспалены.

Альфонс Ничейный приблизился к койке.

– Барре!..

Желтоватое, покрытое испариной крохотное лицо устало дернулось.

– Кто… вы? – чуть слышно спросил он.

– Легионеры. Ваша сестра просила разыскать вас.

– Если обождете… немного… сможете известить ее… о моей смерти, – ответил он с мудрой, горькой усмешкой, свидетельствовавшей о том, что страдалец примирился с мыслью о неизбежном конце.

– Не факт, что нам удастся выбраться отсюда, – сказал Альфонс Ничейный. – Но если мы все-таки окажемся на свободе, я должен разоблачить гнусные махинации, которые здесь творятся.

– Пусть Ивонна… сведет вас… с моим отцом… и вы расскажете ему обо всем… Отец очень влиятельный человек…

Судя по всему, он даже не догадывался, что сестра его тоже находится здесь.

– Кто ваш отец?

– Моя фамилия не Барре… Ивонна вам все… объяснит…

– Старайтесь говорить поменьше. Разговор вас утомляет.

– Пустяки… все равно скоро конец… Спрашивайте, сударь.

– Кто этот капитан? Вам что-нибудь известно о нем?

– Никакой он не капитан. Мы вместе вступали в Легион. Пять лет отслужили в Ракмаре… Фамилия этого типа – Питмен… Он шотландец… Мы сообща устроили… побег… из Ракмара… Он, Тор и я…

– А где сейчас Тор? – нетерпеливо поинтересовался Хопкинс.

– Не знаю… Мы бежали порознь… в разных направлениях, чтобы хоть на одного из нас… не хватило преследователей. Тора схватили… Меня тоже… Обо всем прочем мне известно от Питмена… Он был со мной довольно откровенен… надеясь завербовать… в свои сообщники…

– Как же Питмен, этот шотландец, ухитрился стать комендантом форта и получить капитанский чин?

– Он вступил в сговор с каким-то шейхом… и заманивал легионеров в западню… Шейх помог ему… организовать побег… Питмен добрался до оазиса… Благодаря шейху местные жители оказали ему поддержку… Как раз в то время… мимо проезжал военный инженер… командированный к месту строительства железной дороги… старший лейтенант Флерье… Он опознал в Питмене… – Больной задыхался от напряжения, но сделал над собой усилие и продолжил, – беглеца… объявленного в розыск… и хотел его арестовать… Питмен попытался бежать… Флерье ранил его выстрелом… Сторонники шейха… освободили Питмена, а лейтенанта убили… В Игори тогда разрабатывался проект строительства… и от доклада специалиста зависело очень многое… Питмен явился в Игори… с документами старшего лейтенанта Флерье… и так здесь и остался… Теперь он капитан, а… все вокруг… его сообщники… Легионерам он устроил… сказочную жизнь…

– На какие средства? И что он вообще здесь делает?

– Понятия… не имею… Два года составлялись проекты… людьми, переведенными сюда в наказание… Питмену легко было найти сообщников…

– Вы даже не догадываетесь, какова цель его аферы?

– Весьма туманно… Строительство железной дороги… требует огромных вложений…

Ясно, что здесь расхищают, занимаются подлогами… но строительство идет… Этого я не понимаю…

Барре окончательно выдохся.

– Есть у вас какие-нибудь пожелания?

– Теперь… уже… никаких.

В палату ворвался Квасич.

– Сматывайтесь отсюда поживее, – нервно заговорил он. – Идет капитан со своим одноглазым подручным.

Мы поспешили назад, в больничный барак.

– Напрасно мы сюда просились, – дорогой сказал Квасичу Альфонс Ничейный.

– А куда надо было?

– Надо бы на строительство. Иначе не докопаться до истины.

– Я передам Турецкому Султану.

До прихода капитана мы успели сделать вид, будто поглощены работой в кошмарном больничном бараке.

С капитаном была его постоянная свита: одноглазый бандит, Турецкий Султан и еще несколько человек – то ли инженеров, то ли прикидывающихся инженерами.

Капитан – теперь-то мы знали, что на самом деле это беглый легионер по фамилии Питмен, – производил впечатление добродушного, улыбчивого человека с приятным лицом.

– Как дела, господин профессор? – шутливым тоном полюбопытствовал он у Винтера.

– Сегодня у меня было много операций… А вечером предстоит провести удаление зубов.

– Желаю успеха. А вы что скажете?

– Прошу прощения, господин капитан… – Квасич покосился в сторону профессора, отошедшего в дальний угол палаты. – Я не в силах мириться с деятельностью профессора Винтера.

– Да полно вам! Он такой же врач, как вы – пианист.

– Возможно, мне и случается взять неверную ноту, но ведь от этого никто не умирает.

– Неважно. Каждый развлекается, как умеет, и не следует портить удовольствие другим…

– Не нравится, ступайте к чертям в преисподнюю! – заорал Одноглазый. – Никто вас сюда не приглашал!

– Радовался бы, что позволено жить за мой счет! – перехватил инициативу Турецкий Султан. – В Оране, небось, краденым перебивался, а тут возомнил о себе невесть что. Допрыгаешься, как эти трое молодчиков! – И пнул меня очень даже чувствительно. Но теперь-то мы знали, что это лишь одна видимость.

– Пока эта троица не уберется отсюда, приставить к палате Барре вооруженную стражу, – распорядился капитан. – А на ночь поместить их в барак к рабочим.

– И чуть что – пулю им! – не унимался Султан. – В особенности этому мерзавцу! – На сей раз пинок достался Хопкинсу. Тот аж позеленел от злости.

Капитан со своей свитой убрались из больничного барака.

– Нет у меня доверия к этому Султану, – сказал Хопкинс, когда мы остались одни.

Альфонс Ничейный с мрачным видом уставился в пустоту.

– Надо выбираться отсюда, – повторил он. – Попасть бы на строительство!.. Разгадка тайны – там.

Мимо нас торопливо прошел Квасич и украдкой сунул Альфонсу записку.

«Рибяты!

Грити, вам здесь болыпы аставацца ни ризон; коль скора с Франсуа вы уже славцом пирикинулис. Куда вам жылательна? Пиридайти чирис Квасича. Ежыли я пну вас разок-другой, ни сирчайти. Ета толька для видимости.

Ca фсем маим к вам пачтениим».

– Надоел со своими записками хуже горькой редьки! – сплюнул Хопкинс.

Меня, кстати, тоже эта его дурацкая привычка бесит.

Мы по очереди дали больным попить. Жара, духота, карболкой воняет, человек восемьдесят туземцев вповалку и полчища мух…

– Этому надо бы позагорать, – указал Винтер на одного несчастного. – Вынесите его на солнышко, – распорядился он.