– Информация – великая сила, лорд Харрингтон, – сказала она. Уловив холодность в ее тоне, толстяк побледнел. Наконец до него дошло, что подразумевается шантаж. – И вы получите от этих джентльменов как можно больше сведений, пока они будут находиться под моей крышей. – Энигма, стоя на верху лестницы, выразительно обвела изящной ручкой пустынный холл.

Лорд Харрингтон поморщился при напоминании о его положении нищего.

– Как пожелаете. – Джентльмен опустил голову, признавая свое поражение.

– Первое, что вы сделаете, это уволите вашего дворецкого.

– Что? Фостер служил моей семье более тридцати лет, – запротестовал Харрингтон.

– Очень хорошо. – Мадам Ришэр сочувственно кивнула. – Если вы не желаете, чтобы вашего дворецкого уволили, тогда, может быть, вы позовете его, и мы сможем объяснить, что у него сменился хозяин.

– Да, – обрадовался Харрингтон, – Так было бы намного лучше. – Унижение раздражало его. – Фостер! – крикнул он вниз в холл, и дворецкий подошел к ним.

Старый слуга почтительно поклонился, и Энигма, улыбнувшись, спросила:

– Как давно вы на службе у лорда Харрингтона?

– Тридцать четыре года, – с гордостью ответил Фостер.

Энигма встретилась взглядом с мистером Коллином, возвышавшимся над головой дворецкого, и сказала:

– Целую жизнь. Как это трогательно, – заметила она, глядя как телохранитель с отвратительным треском свернул шею слуге, а затем столкнул его с лестницы.

Лорд Харрингтон хрипло вскрикнул, и со всех сторон сбежались лакеи.

– Позовите доктора, бедняга упал, – распорядилась дама, а мистер Коллин в упор посмотрел на лорда Харрингтона своими темными глазами без намека на раскаяние.

Внизу у лестницы появился мистер Мэгьюз и уставился на тело дворецкого. Через мгновение он поправил на носу очки и, подняв голову, встретил пристальный взгляд Энигмы.

– Какая трагедия, – обратился к ней Мэтыоз. Было заметно, что он старается скрыть свой страх.

– Да, – согласилась с ним мадам Ришар. Лорд Харрингтон посмотрел сначала на мистера Коллина, а затем на своего мертвого дворецкого, чья голова, странно повернутая, лежала на третьей ступени лестницы. – Однако, – продолжила Энигма, – я всегда верила, что лучше всего заниматься делами. Пора за дело, так сказать.

– Д-д-да, – кивнул Харрингтон, явно охваченный ужасом. – Лучше п-п-продолжим.

– А теперь до приезда врача пройдем в ваш кабинет.

Это прозвучало как приказание, и Энигма повела их вниз по лестнице. Приподняв юбки и опираясь на мощную руку мистера Коллина, она перешагнула через мертвого дворецкого.

Утро понедельника было ясным, но холодным, и Джульет на минуту задержалась в дверях дома Фелисити. Но промозглый зимний ветер не шел ни в какое сравнение с тем, что заставило похолодеть ее сердце, когда она увидела лорда Роберта Барксдейла, стоявшего около ее кареты.

Сквозь морозную дымку она вгляделась в его лицо, а затем опустила голову и сосредоточила внимание на обледенелых ступеньках у нее под ногами. Леди Первилл приподняла юбки, чтобы не споткнуться, полностью игнорируя настойчивого лорда Барксдейла.

– Джульет, – жалобно произнес он.

Ее лакей с поклоном распахнул дверцу кареты, но Роберт встал между ними.

– Пожалуйста, Джульет. – Лорд Барксдейл умоляюще смотрел на нее. – Пять минут, клянусь. Пожалуйста. Пять минут.

Что такого желал высказать Роберт за пять минут, что оправдало бы его ожидание в это холодное раннее утро?

– Хорошо. – Джульет впервые взглянула на него и не сдержалась, чтобы не сказать: – Не хотелось бы устраивать сцену, о которой может узнать твой папа.

Обходя покрытые льдом лужи, она подошла к элегантному ландо Роберта и села в знакомую карету.

– А ты сядь там. – Леди Первилл указала на противоположный угол роскошного экипажа и устроилась на бархатных подушках цвета бургундского.

– Гайд-парк, – крикнул Барксдейл кучеру и задернул занавески, чтобы их не увидели вместе. – Похолодало.

Джульет, чувствуя себя оскорбленной, посмотрела ему в глаза.

– Ближе к делу, Роберт.

Ее раздражали его здоровый вид и его элегантная одежда.

– Я хотел извиниться перед тобой, моя дорогая Джульет, за свое поведение в тот раз, когда мы расстались. Я был… – Роберт встретил ее взгляд и покаянно опустил голову, – я растерялся, не ожидая такого поворота событий, и опрометчиво высказался о возможном выходе из положения, в котором мы сейчас оказались.

– Ты абсолютно прав, говоря «опрометчиво». – Возмущение захлестнуло Джульет, и язык отказывался подчиняться ей. – Хотя можно было сказать «оскорбительно».

– Знаю, дорогая. – Роберт покачал головой и сел рядом с ней, осторожно нащупывая правильный подход.

Она не прогнала его, увидев, что он хочет поцеловать ее. Затруднение состояло в том, что Джульет не была уверена, что ей этого не хочется.

– Я приехал просить тебя, – Роберт опустился на одно колено и взял ее правую руку, – нет, умолять тебя, моя дорогая Джульет, стать моей женой.

– Что? – Джульет выдернула руку, пораженная вдруг проявившимся в нем чувством порядочности.

Роберт улыбнулся и придвинулся к ней.

– Ты выйдешь за меня? – спросил он, не спуская с нее глаз.

В этот момент Джульет подумала, что ей следовало бы обрадоваться, возликовать, но она смотрела в темные как ночь глаза Роберта и не могла прогнать воспоминание о том, как он стыдливо задернул занавески на окне экипажа.

Лорд Барксдейл принял ее долгое молчание за согласие и наклонился, чтобы поцеловать ее. Джульет, притиснутая к подушкам сиденья, почувствовала, как он жадно прижался к ее губам, раскрывая их своим языком.

– О, Джульет, – он гладил ее плечо, – мне не терпится сделать тебя своей женой.

– Роберт, дорогой. – Джульет прищурилась и не отталкивала его рук – ей было интересно, куда еще они заберутся.

– Да? – Он целовал ее шею, а рука тянулась к подолу ее юбки.

– Когда мы объявим о нашей помолвке? – спросила она, глядя на занавески.

– А ты не думаешь, что нам незачем торопиться? Будет лучше, если мы подождем с месяц или около того. – Его правая рука скользила по ее лодыжке. – Пусть утихнет скандал.

Джульет позволила ему добраться до ее колена, а затем остановила его.

– Наверное, ты прав, – подыграла она ему. – Однако я думаю, что нам не следует встречаться наедине до нашей брачной ночи.

– Я люблю тебя, – прошептал ей на ухо Роберт, гладя ее ногу чуть выше колена. Леди Первилл делала вид, что не замечает этого. – Какая разница, сделаю ли я тебя моей сейчас или в брачную ночь? Мы же обручены.