А милая, славная Рут как раз и есть одна из них.

— Ах, Такер, — тихо сказала она, — вы боитесь не опасностей. Вы боитесь самой жизни.

Рут показалось, будто он сказал «войдите». И она вошла, толкнув дверь бедром, потому что руки были заняты разобранной железной дорогой.

Такер, снимавший майку, так и застыл посередине комнаты, босой, в клетчатых трусах, держа майку перед собой, словно еще не решил, то ли отбросить ее, то ли снова надеть.

— Простите, мне послышалось «войдите».

— Ничего. — Такер бросил майку на кровать, схватил пижамные штаны и стал их натягивать. Впрочем, первоначальная растерянность быстро прошла. Он неторопливо завязал тесемки, продетые в пояс штанов, подошел к комоду и вытащил чистую майку.

Рут неотрывно следила за ним. Чистая смугловатая кожа, наводящая на мысль об итальянской или испанской крови. Плечи без одежды кажутся еще шире, выпуклая грудь, поросшая мягкими темными волосками, мощный торс сужается к стройной талии. Такер натянул майку как раз вовремя, потому что взгляд Рут устремился туда, куда не нужно было смотреть.

— Вы что-то хотели? — спросил он.

Хотела, еще как!

— Может, вы мне покажете еще раз, как соединять рельсы, чтобы они не расходились, когда по ним движется поезд?

Такер взял у нее части дороги, коснувшись при этом ее руки, отошел к кровати, сел и стал их соединять. Рут присела рядом.

— Чтобы держалось надежно, — объяснял Такер, — вот тут есть маленькие крючочки, их надо закрепить.

Рут наклонилась, чтобы рассмотреть получше. От Такера пахло одеколоном и мылом. Ее взгляд скользнул мимо того, что он показывал, и остановился на обтянутом майкой мускулистом животе. Говорит, что работает в офисе, а мускулы как у боксера.

Она потрогала его бицепсы. Они вздувались и опадали при каждом движении руки. Такер что-то говорил, но Рут не разбирала что. До ее ушей доносилось лишь звучание его голоса да поскрипывание кровати.

Она придвинулась еще ближе, уставившись невидящим взглядом на железки в его руках и вдыхая исходивший от него мужской запах. Черт, как же она хочет… Она и сама не понимала, чего хочет. Чего-то. Она хотела чего-то, и это что-то включало Такера.

— Вам скучно, вы совсем не следите.

Рут подняла взгляд. Его темные глаза смотрели на нее в упор. Она облизала губы, хотела что-то сказать и не смогла.

— Я думал о том же, — произнес Такер.

И наклонил к ней голову, как раз когда она запрокинула лицо. На этот раз было даже лучше, чем прежде. Как это у него получается?

Сама не осознавая, что делает, Рут обхватила руками его удивительно тонкую талию, и мгновение спустя Такер лежал на спине, а она оказалась сверху. Казалось, он с удовольствием предоставил ей руководящую роль, а сам лишь повторял то, что делала она.

Рут нащупала тесемки его пижамных штанов и как-то помимо воли медленно потянула за кончики. Такер в ответ засунул два пальца за пояс ее джинсов и со щелчком расстегнул кнопку. Затем провел рукой вниз, расстегивая молнию. Одной рукой он все крепче прижимал Рут к себе, а другая, касаясь ее живота тыльной стороной, двинулась ниже.

Рут, простонав, судорожно дернула тесемку. Поцелуев ей уже мало, она хочет большего.

Его губы замерли, и Рут показалось, что он не дышит. С неожиданной для самой себя смелостью она провела рукой по поросшей темными волосками полоске, шедшей от талии… вниз.

Он хотел ее так же сильно, как и она его. Рут прижалась к нему теснее, отдаваясь на его волю. Пусть доведет их взаимное притяжение до логического… или нелогического… конца.

Заколка в ее волосах расстегнулась, и густые пряди упали Такеру на лицо. Он отодвинул эту мягкую завесу и стал целовать Рут в шею. Из ее горла вырвался протяжный стон. А когда он положил руку ей на грудь, все ее тело как будто пронзило током, она порывисто прижалась к нему, сгорая от желания.

Такер перевернул ее на спину. Опершись на локоть, он навис над ней, положив ногу ей на живот. Рут мешала одежда, ей хотелось почувствовать его кожей, коснуться его грудью. Такер обхватил ее за бедра и прижал к себе, так что она почувствовала, насколько он возбужден. Рут инстинктивно подалась вперед, буквально вжимаясь в него.

— Ты действительно этого хочешь?

Его лицо было совсем близко, и Рут прижалась к нему губами.

— Да. — И добавила: — Сейчас же.

Он сунул руку под рубашку и, медленно, точно в раздумье, водя ладонью по ее животу, произнес:

— Я не готов к чему-то серьезному. — Такер помолчал. — У этой ночи продолжения не будет. Я на днях уезжаю.

Объяснений не последовало, но Рут догадывалась и так — он не хочет никого любить, ни к кому привязываться душой, потому что боится потерять ее любовь так же, как когда-то потерял дорогих ему людей.

Для нее же было уже слишком поздно. Ее сердце принадлежало ему. Она знала это — хотя и отказывалась это признать — еще до первого поцелуя.

Она любит его. Она не сможет, подобно Такеру, отгородиться от страданий, когда он уедет, но если так, то пусть уж у нее останется хотя бы память об одной ночи. Это лучше, чем ничего.

— Я не требую никаких обещаний. Просто люби меня.

Он долго смотрел в ее глаза, словно колеблясь, но, когда его рука наткнулась на застежку бюстгальтера и та, щелкнув, открылась, а мягкая грудь наполнила его ладонь, решение было принято за него.

Такер помог Рут освободиться от рубашки и джинсов, а она дрожащими руками задрала его майку и прижалась к теплой коже.

— Я такая неумеха, — пробормотала она. — Дальше делай все сам, у меня это в первый раз.

Его рука отдернулась, словно попала в ледяную воду. Такер почувствовал, как его лоб покрывается холодным потом, а по спине бегут мурашки. То, что сказала Рут, напомнило ему — если она полюбит, то на всю жизнь.

Да, она сказала, что не ждет от него никаких обещаний. Мало того, она сама ему отдается и просит взять ее. Кто-нибудь другой удовольствовался бы этим и не стал бы искать в ее словах никакого потайного смысла. Но Такер знал, что если он пойдет сейчас на поводу у своего желания, то это неразрывно свяжет их друг с другом. Это не просто случайный секс. Для них обоих это станет чем-то таким, что соединит их навсегда.

Такеру вспомнился сегодняшний разговор с Рут в парке. Как видно, подумал он, ангел-хранитель в очередной раз подвел его. Почему он не вмешался раньше, до того как они попали в такое положение, из которого обоим будет больно выбираться?

— Что случилось? — растерянно спросила Рут. — Я сделала что-то не так? Тогда покажи мне, как надо. Я хочу научиться.

— Дело не в этом. Ты делаешь все как надо, ты само совершенство.

Меньше всего Такеру хотелось, чтобы она почувствовала неловкость и стала бы себя стыдиться, потому что это ему надо было стыдиться себя за то, что дело зашло так далеко.