– Да, ваша сестра ужасно ревнива, – согласилась Джулия, – это по всему заметно.

– Ну вот, а теперь она завязала дружбу с этой глупенькой Вайолет. Пускай они себе секретничают, зато нас она оставит в покое. Разумеется, неприятно, когда бедная Мэгги сходит с ума от ревности, но что же делать?

Джулия громко рассмеялась.

– А знаете, Джулия, если вы не выдадите меня, то я расскажу вам кое-что про свою сестрицу.

– Ну, говорите; разумеется, я вас не выдам.

– Надо вам сказать, что я попал в очень неприятную историю в школе. Один из моих близких товарищей совершил проступок, а всю вину свалил на меня; я же был невинен, как агнец. Но меня подставили, и мне было бы трудно выпутаться, если бы, по счастью, у меня не нашлось немного денег, чтобы откупиться и закрыть дело. Мне пришлось заплатить два соверена, представляете? Перед отъездом в школу я отдал эти деньги Мэгги на сохранение, и мне пришлось срочно их потребовать обратно.

– И вы, конечно, получили ваши деньги?

– Да, получил, хотя позже, чем следовало. Дело висело на волоске, потому что моя сестрица замешкалась с присылкой этих денег. Мне угрожало исключение из школы! Деньги, однако, подоспели вовремя. Товарищ был спасен, а я остался вне подозрений; но дело было серьезное, и я тогда дал себе слово, что больше никогда в жизни не доверюсь ни одной девчонке.

– Не говорите так, Джек! Если бы вы доверились, например, мне, то я бы вас точно не подвела.

– Может быть, и так. Но все-таки надо сказать, что молоденькие девушки большей частью легкомысленны, не то что мы, юноши. В последнее время, кстати, доказано, что мозг у девушек гораздо меньше, чем у юношей; значит, от них многого и требовать нельзя.

– А я убеждена, что мои мозги нисколько не меньше ваших, мистер Джек!

– Ничего подобного; это доказано наукой. Вы, женщины, принадлежите к разряду низших существ, и тут уж ничего не поделаешь. Впрочем, все это пустяки! Не стоит об этом спорить. И наука иногда ошибается. Что же касается Мэгги, то она все-таки добрая девушка, и я ей очень благодарен. Представьте себе, на днях она подарила мне целый соверен из своих карманных денег!

– Как? Целый соверен?

– Да, золотой соверен. Я куплю на эти деньги подарок своему отцу. Со временем я, конечно, выплачу ей долг. Ей, правда, некуда тратить деньги, а мне они необходимы, так как день рождения отца наступит очень скоро. Знаете, Джулия, а может быть, вы поможете мне выбрать подарок отцу?

– С величайшим удовольствием!

– И отлично. Как-нибудь после обеда мы выберемся с вами в Гарфилд. Только надо это сделать так, чтобы Мэгги ничего не узнала, а то она страшно обидится.

– Однако как здесь сыро и душно, – пожаловалась Джулия, – тут невозможно дышать! Уж не зашли ли мы слишком далеко и не лучше ли нам вернуться назад? Ах! Что это? – вдруг испуганно вскрикнула она.

Это я отскочила от стены и очутилась перед ними. В сильнейшем негодовании я закричала:

– Да, вы действительно зашли слишком далеко! Я слышала все и ненавижу вас обоих!

Своим внезапным появлением, бледностью и гневным выражением лица, не говоря уж об измятом белом платье – ну точно привидение! – я так их напугала, что не только Джулия едва не упала в обморок, но и Джек вскрикнул от ужаса.

Я уже не припомню, как мы выбрались из подземелья. Помню только, что в замке подняли тревогу, и всем было любопытно узнать, что же такое случилось в подземелье. Джек быстро преодолел свой испуг, как только убедился, что на месте, где погибла леди Энн, оказалась его сестра Маргарет; он сразу начал говорить об этом происшествии с презрительной усмешкой.

– Я тут же догадался, что это не кто иной, как моя любезная сестрица, – объявил он. – Это так на нее похоже: она не может идти вместе со всеми, но ей непременно надо было одной забраться в потайной ход и там заблудиться, чтобы устроить целую историю. Бедная Джулия упала и страшно перепугалась.

– И ты ничего не спросишь обо мне? – возмутилась я. – Тебе не важно, не ушиблась ли я! Это бессердечно с твоей стороны, Джек, и Джулия – не лучше тебя.

Тут к нам подошла леди Пенроуз и велела дочери отвести меня наверх, в свою комнату, чтобы я согрелась и успокоилась. Вайолет уложила меня в постель и позвала свою старую няню, которую она называла миссис Мартин.

Вайолет представила меня ей как свою большую приятельницу и объяснила, что я заблудилась в сыром подземелье. Она попросила няню распорядиться, чтобы завтрак нам подали наверх, но миссис Мартин на это не согласилась без разрешения самой леди Пенроуз.

Вайолет тотчас же побежала вниз, чтобы переговорить с матерью.

Не успела она удалиться, как миссис Мартин подошла ко мне и, глядя прямо в лицо, спросила:

– Так вы и есть та самая мисс Маргарет Гильярд, которая дружит с маленькой дочерью лесничего Ферфакса?

– Да, но почему, вы задаете мне этот вопрос? – удивилась я. – И откуда вам известно о моем знакомстве с Сесилией Ферфакс?

– Я многое чего знаю, мисс Гильярд, недаром я долго живу на свете. Я, конечно, ничего худого не могу сказать про Сесилию, но как же это вы хотите быть подругой моей молоденькой барышни и в то же время дружить и с Сесилией? Скажу вам откровенно, что вчера я заходила к ее матери, и та жаловалась на вас, что вы уговорили Сесилию идти куда-то очень далеко, так что девочка вернулась домой совсем измученной. Я ничего не знаю, что и как, но мать Сесилии подозревает, что между вами есть какая-то тайна. Моя же барышня воспитана так, что у нее все начистоту; если же вы, мисс Гильярд, имеете привычку заводить какие-то секреты с вашими подругами, то лучше уж вам с самого начала отстраниться от моей милой барышни.

– Милая миссис Мартин, – попросила я, – пожалуйста, доверьтесь мне! Я ничем не наврежу Вайолет; я слишком дорожу ее дружбой.

– Я верю, что вы чистосердечно полюбили ее; но, во всяком случае, я хотела предупредить вас, так как знаю, как строго леди Пенроуз относится к подругам своей дочери.

Я не сдержалась и разрыдалась горькими слезами. В глубине души я понимала, что старая няня права. Но сильнее всего меня мучило сознание, что я одинока и несчастна, хотя и по своей собственной вине. Я молчала и плакала.

Тронутая моими слезами, миссис Мартин принялась ухаживать за мной; она даже дала мне какой-то порошок для успокоения моих нервов.

Когда вернулась Вайолет, я уже была спокойнее, и мы с ней принялись за вкусный завтрак, который по распоряжению леди Пенроуз все-таки был подан наверх. Скоро я совсем развеселилась и смогла принять участие в обсуждении планов нашего времяпровождения на оставшуюся часть дня. Я узнала, что предполагается устроить катание на лодке по озеру до маленького острова, где нас будет ожидать чай и десерт.

Пока я приводила в порядок свой туалет, Вайолет расспрашивала меня о предстоящем базаре. Зашла речь и о моем участии в спектакле, устраиваемом Джулией и Аделью.