— Пасть закрой, — советую я, но Рыжий не унимается.

— Слушай, я думал, после случая с Яшкой ты больше в серьезные игры не играешь. Так, развлекаешься слегка, но и только. Ты же чудом вернулся! Из-под крыла Шамана уходят единицы! Я за раскладом слежу, Илюха, ты не думай. Догадываюсь, чего тебе это стоило. Уйти удалось, и слава Богу, а теперь ты сам к нему лезешь. Какого?! Не понимаю. Нужны нехилые бабки — папашу своего подои! Старик спит и видит, как бы с тобой контакт наладить. Наверняка знает, кому Яшка обязан шеей. Сам-то, б**дь, в Европе парился, выхаживая сыночка, пока ты за наследника долги отдавал.

— Не все так просто, Бампер, — отрезаю я. — Мне и до Яшки поступали предложения. Если бы он языком обо мне не трепался между любопытными людьми, его бы на бабки не посадили — красиво и с расчетом. Но неприятно вышло, это да. Не люблю быть загнанным в угол, а Яшке это удалось. Впрочем, думаю, старик тоже приложил руку — не зря из страны умотал.

— Думаешь? — поднимает бровь парень.

— Уверен. Интересно стало посмотреть, что из щенка дворовой суки выросло, вот и увидел. Сволочь.

— Ну и на кой церемониться с ним? — ухмыляется Рыжий. — Бери с меня пример. Я своего предка щипать не стесняюсь. Надо — взял, семье прибыль. Ну, хочешь, я с тобой в долю за «Альтарэс» войду. Классный же клуб, это я так, от зависти брехал. Вместе поднимем — будет конфетка! Там уже сейчас народ приличный тусуется, а дальше — развернемся с гастролерами, сцену отгрохаем. Свет, техника, пенные вечеринки — там же места, блин, не то, что в «Бампер и Ко»! Подумай, Илюха, зачем тебе в Казахстан к этому Шаману? Там мочилово грубое одно.

— Шаман сам предложил. К тому же в прошлый раз серьезные люди ставили серьезные условия — в этот раз все иначе. Да и соперник мне знаком — названный сын Шамана. Это скорее его бой, не мой. Я назвал сумму, папаша согласился. Все честь по чести. Отчего же не потешить папу за такое бабло.

— Проясни, Люк. Что-то я не понял.

— А тут, Рыжий, и понимать нечего, — невесело улыбаюсь Бамперу в ответ на его хмурый взгляд, — я оставил названному сыну жизнь, Шаман это запомнил. И технику ведения боя оценил. По слухам моего гаранта Алим последний год провел в Гонконге. Теперь им всем интересно узнать, насколько он вырос. Хороший боец, лучший у Шамана. Если на мне не заклинится, возможно, и будет толк.

— Ни хрена себе! — присвистывает Рыжий. — А гарант зачем? И потом, Люк, а если он тебя уделает?

— Надо, Бампер. В таких делах без гарантий никак. А насчет «уделает» — ну так, все может быть. Только знаешь, — открываюсь я, — одно дело модная школа в столице во главе с очередным шумным чемпионом, и другое — занюханная провинция и больной фанатик. Который каждый раз, когда добирается до тебя, заставляет подыхать и скулить у его ног. Тебя и еще десяток таких же, как ты. Безродных щенков, до которых никому нет дела.

— Сверни на парковку, Рыжий, к супермаркету, — неожиданно прошу я парня, когда мы проезжаем мимо горящего огнями в темных сумерках города торгового центра. — Заглянуть надо.

— Ну надо, так надо, — соглашается парень. Лихо подныривает со второй полосы под соседнюю тачку и заезжает на парковку. — Что, Люк, кефирчика вздумалось прикупить на ночь глядя? — скалится мне вслед.

— Ага, чтобы не пучило, — ухмыляюсь я, одергивая на плечах куртку и хлопая дверью, но все равно слышу от друга в спину:

— Ну, тогда и мне, друган, захвати!

* * *

— Я нахожу Воробышек не без труда. Как и предполагаю, девчонка на работе, и сейчас, когда я оглядываю большой зал, ее светлые растрепанные кудряшки, завернутые в причудливый узел высоко на макушке, показываются из-за ящиков с бананами в ряду овощей.

— Привет, птичка, — говорю я, встав у нее за спиной. Наклоняюсь к уху и спрашиваю. — Ты по мне не скучала?

Девчонка так резко вздрагивает от звука моего голоса, что тяжелая связка плодов, которую она собирается выложить на верхнюю полку, выскальзывает из ее рук и летит вниз. Ударяется о край нижней полки и едва не рассыпается, когда я ловлю ее, неожиданно для себя заключив птичку в кольцо своих рук.

Не знаю, кто из нас удивляется больше такой внезапной близости — я или она. Мы стоим так почти минуту, вцепившись в проклятую связку бананов, смотрим на свои переплетенные руки, пока меня не находит уже знакомая мне мысль, что у Воробышек красивая нежная шея и подбородок. И не отрезвляет другая — и почему-то странно-горячие ладони.

Птичка приходит в себя первая. Она высвобождает руки из-под моих пальцев и позволяет мне вернуть плоды далекой страны на отведенное им место. Смотрит с укоризной сквозь очки, отступив в сторону, пока я вспоминаю, зачем сюда пришел и что собирался сказать.

— Привет, — говорит тихо, одними губами, и вновь принимается за работу.

— Значит, не скучала, — делаю я вывод и вдруг, не пойми с чего, взрываюсь: — Воробышек, ты мне скажи, — спрашиваю так же тихо, раздраженно глядя на тонкий девичий профиль, — на кой черт мне все это надо, а?

— Что? — поднимает она на меня глаза.

— Твои лабораторные, контрольные, чертежи? Договоры с преподами? У меня своего дерьма до хрена, и не только университетского. Почему я должен о тебе помнить?.. Сегодня Синицын мне допрос устроил: чем дышит и как сдает зачеты студентка Воробышек? А как она сдает, если последние сделанные для нее чертежи по инженерке и начертательной так и лежат в моем доме почти с неделю? Фигово, должно быть. Ты куда пропала, птичка? Ты что, внезапно разучилась читать сообщения?

Девчонка снова отворачивается и безуспешно пытается поднять с пола ящик с фруктами. Чертыхнувшись, я прихожу ей на помощь.

— Нет, не разучилась, — отвечает. — Извини, Илья, но у меня работа, — говорит так сипло, что ее едва слышно. Пытается улыбнуться. — Спасибо. Понимаешь, сотрудница заболела, так что я пока в две смены выхожу, а тут еще универ. Мне просто некогда было, правда. Я приду за чертежами. Завтра. Если можно, конечно, — поправляет у виска очки.

— Нельзя, Воробышек, — хмуро отвечаю я, замечая, как две сотрудницы птички с любопытством поглядывают на нас из соседнего отдела, о чем-то весело щебеча, — завтра меня не будет в городе.

— Жаль, — огорчается девушка. — Тогда, может, послезавтра? — предлагает робко, протирая полку, а я неожиданно требую, поймав взглядом лихорадочный румянец на ее щеках и бьющуюся на шее жилку.

— Посмотри на меня, Воробышек. Прямо сейчас! — разворачиваю ее к себе за плечи и беру за руку. Туго сжимаю запястье, встретив изумленный взгляд серых воспаленных глаз, чтобы отпустить уже через полминуты. — Ясно, — выдыхаю сквозь зубы и ухожу.

Я возвращаюсь через пять минут. Девчонки-продавщицы попались на редкость смышленые и быстро сводят меня с администратором. Дело решает Кира — торговый центр вместе с супермаркетом принадлежит господину Градову, и женщина умело советует, где, на кого и как правильно надавить, чтобы девчонку без проблем отпустили.