— Не знаю, — тихо отвечает Воробышек. Упирается ладошкой в плечо настырного парня, отодвигая его от себя. — В холодильнике, наверно, — хмурит сердито лоб, поспешно одергивая свитер.

— В каком холодильнике?! — удивляется Андрюха. Фыркает недоверчиво. — Сероглазая, ты серьезно?

— В большом. Как две эти комнаты.

— Она в супермаркете работает, в торговом центре Градова. Полагаю, имелись в виду холодильные камеры, — поясняю я, и Воробышек на мой ответ устало жмет плечом. — Есть анальгин, — говорю, откинув в сторону бинты. — В таблетках и ампулах. Больше ничего нет.

— Анальгин? Отлично, — кивает парень, по-прежнему странно глядя на девушку. — Годится. А шприц? — уточняет, протягивая ко мне в требовательном жесте руку.

— Зачем? — удивляюсь я. Смотрю на новенький блистер. — Зачем шприц, Шибуев, таблетки вполне годны к употреблению.

— Так есть или нет? — не унимается парень.

— Ну, есть, на два кубика, — сдаюсь я. Вынимаю из аптечки ленту шприцов и бросаю перед собой на стол. — Да и на пять тоже. Ты скажешь или нет? — оборачиваюсь к другу, игнорируя его жадную руку.

— Выблюет, — кривится Шибуев. — Как пить дать! — оглядывается на прислонившуюся к стене Воробышек, приоткрывшую губы в тяжелом вздохе, и удрученно выдыхает. — Бесполезно, Илюха. Лучше наверняка, сразу в э-э… мышцу и баиньки. Отдых, отдых и еще раз отдых. А с утра лечение — я нацарапаю, что и как. И никакого секса минимум дня два! Ты понял, Люков! А то я тебя знаю… Слышала, сероглазая? Будет грязно приставать, посылай к черту! Ну, или к дяде доктору на осмотр, — Андрюха весело хмыкает и мигает мне пьяным глазом. — А я его быстро утихомирю. Галоперидолом с аминазином.

Мне кажется, Воробышек не может покраснеть еще больше, но она краснеет. Смотрит куда-то в задернутое жалюзи окно, смущенно сжав губы, и как-то дергано обнимает себя за плечи.

— Заткнись, придурок, не то я тебя сам утихомирю. Надолго и без медпрепаратов, — спокойно отвечаю я скалящемуся парню, отворачиваюсь от девушки, достаю из аптечки спирт с ватой, оставляю на столе и иду к дверям. — Давай, делай свое черное дело, знахарь, блин! Я подожду за дверью.

Но Андрюха перехватывает меня на полпути к выходу из кабинета. Впивается в локоть, разворачивая к себе.

— Так вы не вместе? — спрашивает тихо, так, чтобы девчонка не слышала. — Черт, Илюха, — пьяно шепчет, не дождавшись ответа, — такая нежная девочка, а я некондишн! Там такой натурал, сплошной, — указывает взглядом на свою грудь, закусывает нижнюю губу и играет густыми бровями. Поднимает кверху большие пальцы. — Ва-ау! По-серьезному, познакомь, а? Понятно, что не сейчас и не завтра, но все-таки? Ты же знаешь, если я завелся, то готов идти напролом…

— Андрюха, отвали, — предупреждаю я друга, неожиданно для себя озлясь на парня. Какого черта ему надо от Воробышек?! — Забудь о девчонке, у нее и без тебя проблем выше крыши, — цежу сквозь зубы, вспоминая его осторожные руки на ее шее и сбившееся дыхание. — Укол сделай и свободен. Можешь Марго успокоить, я не против. Если успеешь вперед Кости.

— Я сама! — неожиданно для нас отзывается птичка, истолковав по-своему жест Шибуева — вскинутые вверх ладони и брошенный на нее косой взгляд. Встает со стула. — Я сама сделаю себе укол. Правда, я умею, это несложно, — неуверенно говорит, подходя к столу, где лежат оставленные мной медикаменты, и берет в руки шприц.

Ее пальцы заметно дрожат, а щеки полыхают малиновым цветом. Я вижу, как девчонке плохо и искренне удивляюсь ее упрямству. Говорю, подойдя к ней и развернув за предплечье к себе:

— Воробышек, ты с ума сошла? Ты же не разглядишь ни черта в своем состоянии. Куда колоть собралась? Здесь студент-медик, пользуйся, не стесняйся. Ну, в крайнем случае, таблетки выпей. Может, получится…

Действительно, таблетки выглядят куда невиннее ампул, что бы там ни говорил Андрюха. Конечно, я склонен верить парню на слово и не испытывать на практике его прогноз, но они — легкий способ решить проблему с температурой и лишний раз не смущать и без того уставшую девчонку.

— Думаешь? — она послушно поднимает на меня глаза и тут же откладывает шприц. — Да, и мои очки… — растерянно бормочет.

— Не получится, — влезает в разговор Андрюха. — Сказал же! Только лишнее беспокойство для девчонки. В мышцу надо, так надежней. Давай уколю, сероглазая! — предлагает весело, нагло оттеснив меня плечом. — Я аккуратно, обещаю. Секунда дела, а потом желательно сразу баиньки. Чтобы минут через пять-семь с теплым питьем уже в постель. Поняла?

— Нет, — решительно качает головой Воробышек, отводя недоверчивый взгляд от Шибуева. — Хватит с тебя и осмотра, студент. Уж лучше как-нибудь сама.

Она высоко задергивает рукав свитера, видимо, решив для себя четко обозначить будущее место укола, разрывает упаковку ампул и долго вертит в руках бутылочку спирта, не в силах свинтить с нее крышку. Когда и ампула не ломается в слабых пальцах, Воробышек глубоко вздыхает, поворачивается ко мне и тихо просит.

— М-может, тогда ты уколешь, Илья? Пожалуйста. Кажется, мне действительно необходим анальгин — очень болит голова. И я хочу уже уехать отсюда, все равно куда.

Шибуев присвистывает, а я удивленно вскидываю брови.

— Не глупи, Воробышек. Почему вдруг я? — задаю вопрос. — В отличие от меня, Андрей знает, что делает, а вот я в своих действиях не уверен, — хмуро отвечаю на просьбу девушки, стараясь скрыть за холодным ответом неожиданное волнение от ее выбора.

Конечно, мне приходилось в жизни вгонять себе под кожу обезболивающее, и не один раз, но в обращении со шприцом я заметно проигрываю другу. Не может же она этого не понимать?

— Так почему, птичка?

— Потому что он пьян, — сипит девчонка, положив руку себе на горло, — а ты — нет. И потом, Люков, тебе все равно, я знаю, а он… — она оглядывается на обиженно шагнувшего в сторону Андрюху, затем вновь возвращает ко мне блестящий от горячей лихорадки, затуманенный взгляд. — Он смотрит на меня так, как будто он… как будто я… — Воробышек вконец смущается и замолкает. — Неважно.

— Ясно, — выдыхаю я. — Шибуев? — еще секунду смотрю на потупившуюся девушку и поднимаю глаза на друга. Окидываю новым взглядом приятное черноглазое лицо и глупую отвязную улыбку, от которой обычно девчонки сходят с ума. Странно.

— Линьки? — откликается парень. Лениво отрывает плечи от стены, о которую успел опереться, и сует руки в карманы. Скалит в кривой усмешке рот. — Что? Отворот мне дала сероглазая, да? — спрашивает с неожиданной грустью. — Дядя доктор может быть свободен?

— Что-то типа того, — соглашаюсь я. — Спасибо, Андрей. Думаю, дальше мы справимся сами.

— Ну и ладушки на вас, раз вы такие гордые! Сами, так сами…

Парень подходит к моему столу, отирает ладонью лицо, прогоняя из взгляда хмель, и что-то размашисто царапает ручкой в одном из лежащих блокнотов.

— Держи, Илья, — оторвав лист, складывает его вдвое и протягивает мне. Я молча прячу бумагу в карман. — Здесь список лекарств и необходимый для ингаляций сбор. Плюс краткие рекомендации по применению. Но это после, утром, а сейчас, — говорит неожиданно серьезно Андрюха, оглянувшись на Воробышек, — жаропонижающее, обильное питье, горизонтальное положение и сон. Много сна — у девчонки налицо общее переутомление организма.