Он возвращается обратно в гараж, на ходу вертя прокладку в руках, чтобы понять, можно ли теперь определить, какая сторона верхняя. От топота его пяток дом вздрагивает как раз так, как нужно, чтобы замигала лампочка в гостиной и он краем глаза ее увидел.

Льюис замирает, он почти боится посмотреть на нее прямо, так как изо всех сил старается покончить с этим эпизодом из своей жизни.

А чтобы действительно с ним покончить, ему надо доказать, что он больше не боится. Он заставляет себя взглянуть на нее.

В ту же секунду, будто смутившись, свет сразу же пропадает.

Льюис снова топает пяткой по полу кухни. Ничего.

– Что за ерунда, – говорит он, качая головой, поражаясь тому, как все это глупо – дома с привидениями, и призрак вапити, и женщины из племени кроу, – а потом через силу заставляет себя, потому что с ним не нужно обращаться в лайковых перчатках, поднять глаза и посмотреть сквозь вращающиеся лопасти вентилятора, а не на них. Угол зрения из кухни не тот, поэтому он чувствует себя в безопасности, но все равно есть шанс, что он увидит фигуру женщины в дальнем углу, пытающуюся скрыться от его взгляда.

Ничего.

Он позволяет себе выдохнуть, потирает прохладной прокладкой подбородок и переводит взгляд вниз от вентилятора на… туда, где он ее видел. На диван, на ковер у дивана.

– Ох, дерьмо, – произносит он, роняет прокладку и не наклоняется за ней.

Почему он не видел этого в тот день? Это так очевидно.

Когда… когда Пита помогала ему воспроизвести обстоятельства, при которых увидел вапити, он залез на лестницу, посмотрел сквозь лопасти вентилятора вниз на ковер, и… еще он посмотрел на сидящую на диване Питу, которая смотрела на него. Она его не осуждала, не старалась подавить улыбку, просто подыгрывала своему сходящему с ума, суеверному мужу-индейцу.

Однако не это важно. Важно то, что сквозь разоблачающие лопасти вентилятора, сквозь это мелькание, которое стирает фальшивые лица, она выглядела самой собой.

– Прости меня, – говорит ей Льюис. За то, что избегал ее тогда ночью. За то, что допустил саму возможность, что это была она.

Она никогда ею не была. Просто ему полагалось так думать – этого хочет Женщина с Головой Вапити, она хочет, чтобы он сам разрушил собственную жизнь. Тогда ей даже не придется ничего делать, можно просто расслабиться и наблюдать.

Какая она хитрая.

И… пользуясь той же логикой, к которой он прибегал раньше, чтобы обвинить Питу, – что она появилась в то лето прямо после классического Дня благодарения, – Льюис понимает: не случайно же Шейни тогда появилась в его доме, да он сам привез ее к себе домой, когда Харли уже был почти мертв.

Иначе бы он вцепился ей в глотку. Он бы сорвал с нее маску, показал ее истинный облик.

Черт.

Все равно что переделывать карбюратор. Устанавливаешь последнее сопло, а потом понимаешь, что эта штука теперь может дышать самостоятельно.

Когда Льюис выходит из дома, просто потому что уже не может там находиться, будто в подтверждение его рассуждений, он натыкается на четвертую книжку из серии, которая лежит на пустой банке из-под пива, так что любой человек, выходящий из дома или входящий в него, должен на нее наткнуться, обнаружить ее.

Льюис смотрит на книгу секунд двадцать, потом толкает ее носком ноги, будто опасается, что из банки может что-то выскочить. Книжка падает и раскрывается на шершавом бетоне, а банка откатывается на шаг в сторону и останавливается у какого-то камешка.

Льюис опускается на колени, поднимает книжку с бетона и первым делом смотрит на внутренний лист задней обложки, ищет следующую запись.

Страница чистая, нет даже следов стертого карандаша.

Льюис оглядывает улицу и ее противоположную сторону и смотрит в обоих направлениях, сколько хватает глаз.

Шейни должна быть где-то поблизости.

Но он не замечает никакого движения. Среди деревьев не мелькают большие уши, не мигают большие черные глаза, не переминаются копыта.

Льюис вносит книжку в дом, садится с ней у кухонного стола, осматривает обложку, корешок, листает страницы.

«Почему именно книги?» – в конце концов у него возникает именно этот вопрос. Он не может придумать ответ, вопрос его мучит, он пытается проделать дыры в своей теории, в своих подозрениях. Если… если Шейни и есть та молодая вапити, заново возродившаяся, или еще не умершая, или вернувшаяся, чтобы закончить свое дело, тогда почему ее интересуют книжные серии жанра фэнтези о работнике ювелирного магазина, старающегося спасти мир от самого себя?

Льюис осматривает последнюю страницу обложки, чтобы убедиться, что хорошо помнит содержание этой книги. Да. В этой книге капельдинер кинотеатра, которая скрывает свое истинное лицо, догадывается, что буфет кинотеатра является парадным входом в волшебную тюрьму. Может быть, это лучшая книга из всей серии. Она заканчивается тем, что Энди на мохнатом мамонте учиняет погром в отделе парфюмерии и косметики одного из самых дорогих универмагов, а потом следует эпилог, – редкость для очередной книги из серии, – в котором гномы обнаруживают газированные напитки, и по блеску их глаз можно догадаться, что это приведет к беде.

Все это даже отдаленно не связано с классическим Днем благодарения, и вообще с охотой, с почтовым отделением, с Гейбом и Кассом, с Питой. По крайней мере, Льюис не может установить эту связь.

Он закрывает книгу и кладет ее на ступеньку лестницы, чтобы прихватить, когда он в следующий раз пойдет наверх.

Значит, это Шейни. Если это не Пита, а это не она, тогда Шейни остается главной и единственной подозреваемой. И, может быть, она не выползла из того поля смерти в резервации, может быть, она прожила целую реальную жизнь до того… до того, как перестала быть собой, открыла глаза и огляделась вокруг, ощутив другой набор инстинктов. Может быть, она приехала в Браунинг на День индейца[23], или, может, случайно сбила вапити на федеральном шоссе по дороге сюда, или просто взялась не за ту работу, вышла покурить не на то крыльцо возле погрузочной платформы, вдохнула нечто большее, чем просто дым.

Как именно, не так уже важно. Важно то, что она охотится за ним и пытается подставить Питу, значит, Пита тоже у нее на прицеле.

Льюис на это качает головой: «нет».

На этом все закончится. Или закончится там, где хочет закончить он сам, а не Шейни.

Однако чтобы не осталось и тени сомнения, ему надо каким-то образом заманить Шейни в гостиную. Она должна попасть в гостиную, когда Льюис будет стоять на лестнице, чтобы посмотреть на нее сверху сквозь вращающиеся лопасти вентилятора.

И, наверное, лучше сделать это, когда Питы не будет дома. То есть завтра, когда она уйдет на работу.