не задерживается? – интересующийся рейсом из Лондона, широкоплечий, с чёрной курчавой шевелюрой и большим породистым носом, молодой парень негромко задал вопрос своему собеседнику, с кем он сидел за маленьким столиком в кофейне “Кофемания”.

В помещении популярной у москвичей “Кофемании”, где солидная мебель, почти одного цвета с деревянным полом цвета “махагони” и оконные стёкла из матового стекла создавали иллюзию огромной кофейной чашки, народу было немного. Несколько молодых парочек, увлеченные беседой… скучающие пассажиры, ожидающие своего рейса… Аэропорт со своей суетой был вне этого кофейного мирка… по другую сторону баррикад.

– Леонид Леонидович никогда не опаздывает, – седовласый мужчина в очках в модной золотой оправе, хорошо поставленным голосом с достоинством ответил своему курчавому собеседнику, – Даже в детстве, на все наши сходки он являлся вовремя. Точность – вежливость королей, хотя в данном случае это называется пунктуальность. Учись, студент, – Седовласый замолчал, сделал маленький глоток кофе, и одобрительно покачал головой, – хорошо сварили… на уровне.

– А я знаю, что пунктуальность – это вежливость зануд, – неожиданно возразил курчавый, – Так Ивлин Во сказал… Читали такого?

Седовласый поперхнулся кофе. Он поставил чашку на стол. Медленно протер большим платком свои фирменные очки и вопросительно уставился на своего собеседника:

– Это что – бунт на корабле?

– Нет, нет, что вы, Моисей Львович, какой бунт? Просто я давно уже не студент, – курчавый напряжённо улыбался, – a кандидат философских наук.

– Если ты такой умный, то почему не богатый? – ехидно поинтересовался седовласый.

– Умный… богатый… это понятие относительное, Моисей Львович, я бы даже сказал – философское понятие, – курчавый явно завёлся, – Данная американская народная мудрость в нашей стране не работает. Никто из выдающихся ученых в Совке не разбогател, а в школе вообще проходят пьесу Грибоедова – “Горе от ума”. На Диком Западе – там другое дело. А у нас… Вы вспомните Евангелие: “Иисус сказал ученикам Своим: Истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное. И ещё говорю вам: удобней верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие…”. Вот мы и живём по божьим законам в стране атеистов.

– Хорошо, Ефим, спорить с тобой я не буду… У меня другие задачи, и ты их знаешь, – Моисей Львович нахмурился, – Не скрою, дела у нас будут не простые. Придется пахать как “рабам на галерах” и не так как пашет наш горячо любимый вождь, у него помощников – до чёрта, а у нас – только “ты да я, да мы с тобой”. Дело больно щекотливое, чтобы дополнительный народ привлекать. “Больно тема какая-то склизкая, не марксистская, ох, не марксистская”.

– “Ох, не надо бы вслух, ох, не надо бы!”, – курчавый показал, что тоже знаком с творчеством Александра Аркадьича и утвердительно закивал головой, – Я всё понимаю. Вы не сомневайтесь, Моисей Львович, это я просто так философствую. Вы же знаете, что когда надо…

Моисей Львович перебил Ефима:

– Знаю, знаю… поэтому тебя и выбрал. А сейчас давай займемся делами.

Седовласый достал из кармана портативный электронный органайзер, включил его и взглянул на Ефима.

28. Москва – Международный аэропорт “Шереметьево”

– Ну, и куда ты меня приволок? На хрена мне эта совковая шарага? Это же надо так ресторан назвать! – высокий блондин от возмущения брызгал слюной, а его собеседник только снисходительно улыбался. Улыбка слегка дергала левую щеку, которую перерезал небольшой, но глубокий шрам.

Разговор этот происходил в зоне ожидания на втором этаже международного терминала “E” аэропорта Шереметьево-2 в ресторане с довольно оригинальным названием “Мама Раша”.

– Да это же чистый лубок! – продолжал брызгать слюной блондин, – Ты только посмотри на этот интерьер!

– Это новая фишка – возрождённый лубок, – продолжал посмеиваться “человек со шрамом”, – и мы с тобой, как и все остальные посетители этого русского ресторана, смотрим на окружающий нас мир через призму возрождённого лубка. Будь проще, Эйб. Какая разница, где нам с тобой скоротать время, пока прилетит нужный рейс. Расслабься, и лучше попробуй эти блинчики. Поверь мне, они почти такие, какие делала моя мама.

С этими словами он пододвинул поближе к собеседнику одноразовую тарелку с аппетитными на вид блинами.

– Какие, на хрен, пирожки, – Эйб не успокаивался, – Не голоден я. Ты, Оскар, лучше позвони в Информацию, и поинтересуйся, не опаздывает ли самолет.

– Никуда звонить не надо, – отвечал Оскар, продолжая улыбаться, – На мониторе ясно видно – рейс SU478 – “Тель-Авив – Москва” – время прибытия по расписанию. Смотри, – и он указал рукой на экран информационного табло, большого плоского телевизора, подвешенного к потолку ресторана около барной стойки.

Эйб профессиональным взглядом полоснул по экрану монитора, сверил время по своим часам и, небрежно отодвинув от себя тарелку с блинчиками, кивнул Оскару, – Время у нас есть, давай вводную…

– Дело простое, – Оскар перестал улыбаться, – Звонили из главного офиса. Сам шеф звонил. Мы должны встретить братьев Левиных и обеспечить им помощь и охрану. Вот фотография, ознакомься.

Эйб вгляделся в Ай-Фон последней модели, который Оскар достал из внутреннего кармана пиджака. Мысленно срисовав фотографию, он поинтересовался, – А где второй братец?

– Они близнецы. Второй такой же, – Оскар дёрнул щекой со шрамом, – Давай, врубайся партнёр. Как оказалось, братья Левины, ребята не простые. Что им надо, и что они ищут, не совсем ясно, но вот те, кто идёт по их следу, нам известны. Они просто так шариться не будут, так что у нас могут возникнуть сложности. Надо быть готовым ко всему. Шеф недаром тревожится, а ты сам знаешь, что эта старая лиса имеет очень тонкий нюх…

Эйб взглянул на часы, и спросил Оскара:

– Ты не забыл, что меня зовут железный Эйб?

Оскар опять дернул щекой:

– Не забыл… такое не забывается. Об этом помнят ещё наверно человек двадцать. Хорошо, что я был с тобой в одной команде. Особенно ты был хорош в последнем деле, когда мы помогали клиенту удержать завод от рейдеров.

Эйб довольно захохотал:

– После того, когда мы успешно отбились от захватчиков и потом отметили это дело в ресторане на корпоративной вечеринке, меня наградили медалью “За оборону НефтеХима”, причём сделала она была из чистого золота. Хотя, могли, как говориться, наградить посмертно. Как сейчас помню – толпа отморозков, все с бейсбольными битами, в бронежилетах, одетых поверх тренировочных костюмов и трактор Caterpillar, под прикрытием которого “спортсмены” двинулись на штурм. Сломать ворота у них не получилось, тогда они трактором выдернули решётку на первом этаже и ворвались в здание.

– А там их встретил ты, – Оскар продолжил воспоминания за Эйба, – Проход узкий, не развернёшься, и всё их численное превосходство на этом