Смеясь, мы проходим через отдел готовой мужской одежды, Джудит говорит, что она уже едва сдерживается. Мы успокаиваемся за двумя чашками кофе в бистро на углу. Начинает идти дождь, а она приехала на такси, и сейчас его не поймать. Я предлагаю Джудит подвезти ее, моя машина стоит на парковке. В общем, я подвожу ее, она настаивает, чтобы я зашел на минутку. Уже семь часов, я говорю, что совсем ненадолго, она обещает, что только на стаканчик вина. Тогда я не знал, что это означает. В общем, я выхожу в восемь часов. Я в безвыходном положении, заезжаю переодеться к бабушке и появляюсь дома в половине десятого. Фанни уже закончила ужинать, она ждет меня за столом, бросает на меня убийственный взгляд.

— Извини меня, я не смог освободиться раньше.

Я подхожу, чтобы обнять ее, она отстраняется и встает из-за стола:

— Ты меня достал!

— Я сожалею, правда, я знаю, что это нехорошо, но…

— Я тебя ждала до семи сорока пяти! Ты не мог позвонить?!

— Я не смог, она не давала мне ни секунды!

Я начинаю себя презирать, потому что в каком-то смысле это правда, но все же это грязная ложь.

— Пришлось отправиться за ключами на экспрессе! Ты действительно меня держишь за дуру!

— Мне надо было заехать переодеться…

— Мне больше не нужны детали!

Она поднимается и идет в кухню. Я спросил, осталась ли для меня еда, и тут же об этом пожалел.

— Тебя не покормили в ресторане?

Она специально язвит, но я хочу сохранить спокойствие:

— Послушай, я сожалею, это первый раз, не раздувай историю!

— Ты никогда не возвращался так поздно, мы не договаривались!

— Существуют и дополнительные часы. Я не мог ее послать!

Я открываю холодильник, достаю ветчину и молоко, потом ищу хлеб, но его нет. Фанни убирается и сердится одновременно. Я подхожу к ней, чтобы обнять ее, помириться. Она меня отталкивает:

— Я надеюсь, она хорошо тебе платит за то, что ты с ней спишь!

Тут она преувеличивает.

— Прекрати со мной говорить как с проституткой!

— А как ты хочешь, чтобы я с тобой говорила?

— Но это твоя идея, дура!

— Не моя, ты начинал один, дурак!

Ну, это несправедливо. Я выхожу из себя:

— А почему я начал? Почему? Из-за твоих проклятых займов для твоего проклятого салона!

Мы слышим, как хлопает входная дверь. У Мэгги тесно, и дверь рядом. Мы замираем. Мэгги входит, у нее в руках две хозяйственные сумки с помидорами. У тети Жаклин небольшой сад. За Мэгги входит Карина, неся охапку грязно-желтых маргариток.

— Жаклин такая нудная, — говорит она. — Всегда достает своими советами!

— Да, но ты довольна, что она тебе делает подарки, — замечает Мэгги. — Здравствуйте, дети! Как прошел день?

Мы вымученно улыбаемся.

— Супер, — говорит Фанни.

Я достаю конверт из кармана и протягиваю его Мэгги:

— Держите. Это за день.

Она меня благодарит, заглядывает в конверт, говорит, что этих денег хватит на два дня и даже больше, но все равно пересчитывает их и немедленно идет в свою комнату, чтобы спрятать конверт. Я пользуюсь моментом, чтобы выйти из квартиры, не давая Фанни времени спросить, куда я иду. В любом случае, далеко я не ухожу, спускаюсь во двор, чтобы выкурить сигарету в тишине. Я злой и несчастный. Все не так. Хорошо, я должен был ее предупредить, но она не должна ко мне так относиться. Это нехорошо. У нее нет такого права. Я надеюсь, что Фанни присоединится ко мне, но она не приходит. Тогда я беру машину и выезжаю на окружную дорогу.

Когда я вернулся, все уже спали. Фанни не шевельнулась, когда я вошел в комнату. Я быстро разделся, бесшумно, не хотел ее разбудить, и пошел принимать душ. Я услышал, как дверь ванны открылась, и увидел Фанни через матовое стекло душевой кабины. Я повернулся к ней спиной, но знал, что она на меня смотрела. Я продолжил мыться, ждал, что она выйдет. Но она не вышла. Она открыла дверь.

Ее глаза были полны слез, мы смотрели друг на друга, я протянул к ней руки. Она шагнула ко мне под душ, не сняв большую футболку, в которой обычно спит. Я крепко обнял ее, вода стекала по нашим лицам, и это было к лучшему, так как Фанни не могла увидеть, что я тоже плакал.

Это наглый поступок, но у меня нет выбора. Я хочу, чтобы все было ясно, не хочу страдать ни за что. Я нашла адрес ее студии и пошла туда наугад в понедельник. Марко работал с Тутуном. Мама, которая всегда хочет все знать, спросила, куда я иду, я сказала, что в магазин товаров для дома. Она попросила принести ей ополаскиватель и зубную щетку.

Я не пришла просто так, я имею в виду, что подготовилась. Я в течение часа выбирала одежду. Что-нибудь неброское, но такое, что было бы мне к лицу. В моем гардеробе не так просто найти строгие вещи. Я надела джинсы с не слишком заниженной талией, белую обтягивающую футболку без лифчика, чтобы ее позлить, и бархатную курточку, которая мне очень нравится.

И вот мне удалось войти внутрь. Я уверенным тоном произнесла, что у меня встреча, но на самом деле я немного дрожала. За столом сидела ультрамодно накрашенная девушка с синими ногтями, она спросила мое имя, едва удостоив меня взглядом. Она показалась мне по-настоящему вульгарной, но я широко ей улыбнулась и ответила: «Мадам Марко». Она не сможет ошибиться. Девушка позвонила, сказала, что нужно подождать. Я села без приглашения. Ждать пришлось примерно четверть часа. У меня было время подумать, что это глупо, что меня будут унижать, потом пришла другая девушка, посимпатичнее, и попросила меня следовать за ней. Она провела меня в длинный коридор с множеством дверей, и я ждала еще немного. Она делала это специально, ну да ладно. Я жила не в десяти минутах отсюда, я пришла ее увидеть, и я ее увижу.

И затем я увидела, как она шла с другой стороны коридора, я была уверена, что это она. Из-за дурацкого брючного костюма, в котором она часто появляется в передаче. Как в вестернах, она шла на меня, разве что у нас не было кольта за поясом. Я глубоко вдохнула, притворилась, что абсолютно спокойна; это было непросто, но я считаю, что у меня получилось. Я увидела, что она тоже улыбается. Не макияж, а сплошные мазки! Она была худее, чем я думала. Я должна была уйти. Но было слишком поздно.

Она остановилась рядом со мной, все еще улыбаясь, как будто она давно меня знала, и предложила: «Пойдемте ко мне, там спокойнее». Комната меня разочаровала. Я представляла что-то другое, не знаю, женственнее: цветы, фотографии, — но там ничего не было, кроме большого кресла и старого диванчика.

Она указывает мне на диванчик, приглашает сесть и садится боком ко мне за туалетный столик.

— Прежде всего, добрый день!