— Ну, то есть, я хотел сказать… я очень переживаю за эту игру. Знаешь, у каждого свои бзики, кто на чем помешан, а я на этой игре. Утереть нос «Отморозкам» — это как бы даже не цель… то есть, цель, но не игры, а на сегодняшний момент это цель моей жизни. Знаешь, у меня есть идея о том, что добро побеждает зло…

— Это идея общественная, — улыбаясь смелее, заметила Наташа. — Твоя — это такая, которую ты собственной головой придумал.

Максим запнулся на секунду, но тут же продолжил:

— Ну, я же не виноват в том, что общественная идея совпадает с моей. Не важно. Ну так вот, моя ближайшая цель, в рамках этой игры, показать всем — он многозначительно и пристально смотрел прямо в ее карие глаза — что такое хорошо и что такое плохо.

Наташа приходила в себя, приветливый голос Максима действовал на нее ободряюще.

— Всегда хотела посмотреть на настоящий Апокалипсис, — уже совсем оклемавшись, в привычной для себя манере заметила она. Максим понял, что у нее нет и тени подозрения, что афера «Отморозков» раскрыта. Очаровательной, открытой и щедрой улыбкой она показывала, что все забыто и товарищеские отношения восстановлены.

— Тогда за дело. Мы с Димой начнем со входа, а ты обследуй дальние углы коровника, Аня с Олегом прогуляются к коровам — рогатые там, на поляне, может какая из них с кодом на боку ходит. Бери фонарик и вперед, только рацию оставь, нужно батарейки поменять.

Наташа достала рацию из кителя, посмотрела на экран:

— У меня показывает, что заряд полный, — сказала она.

— Они всегда так себя ведут. Сначала показывают, а потом сразу отрубаются без предупреждения, — соврал Максим.

Наташа послушалась его и, рассекая темноту ярким лучом фонарика, направилась в недра коровника.

Максим вышел на улицу, подозвал Аню с Олегом. Мол, начинаем… Они втроем зашли внутрь, и, дождавшись, когда Наташа в дальнем конце строения сосредоточится на поиске, забрали свои вещи из машины, в том числе синюю мигалку из багажника. Вынесли все наружу.

Дима стоял около ворот и молча наблюдал за происходящим. Он не понимал, правильно ли они сейчас поступают, так грубо бросая ее, и даже не дав ей возможности оправдаться. Потрясшее его открытие легло на душу таким тяжким грузом, что он онемел, отупел — погрузился в прострацию. Никаких чувств, никаких мыслей, вообще ничего. Пустота.

Стоя в оцепенении, Дима видел, как Максим с младшим братом плотно закрыли ворота. На воротах, снизу и сверху, были замочные петли. Продев в верхние петли самодельный трос, он как можно плотнее обмотал его вокруг петель. Так же поступили с нижними петлями. Теперь изнутри ворота не открыть.

* * *

Подъехало вызванное такси. Олег напомнил брату, что по правилам менять машину во время игры можно только по одной причине — если она поломалась. Максим заявил, что у них есть не менее весомое основание, и, это, он убежден, признают организаторы, если им все объяснить.

По пути к городу Максим все рассказал Ане с Олегом. У Димы зазвонил телефон, он выудил его из кармана и посмотрел на экран. Это была Наташа, звонившая из встроенного в машину телефона. Он молча передал трубку Максиму.

— Алло, — сказал Максим.

— Ребята, это шутка такая? — спросила она.

— Шутка, тебе там смешно?

— Нет, — послышался сдавленный голос девушки.

— Понимаю… может быть, хочешь что-нибудь сказать в свое оправдание?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Конечно, не понимаешь, так ты и сознаешься во всем, — Максим, злорадно улыбаясь, подмигнул Диме. Но тот отнюдь не разделял его ликования по поводу возмездия, так и сидел со скорбной миной.

— Я в последний раз спрашиваю, не хочешь ли ты что-нибудь сказать в свое оправдание?

— Мне не в чем оправдываться, — убежденно ответила Наташа.

— Странно, не поверишь, но я почему-то так и думал. Потерпи немного, за тобой приедут.

Максим сбросил вызов. Посмотрел на Диму: пожалуй, таким прибитым он не видел его никогда в жизни.

— Да перестань ты! Заметь, ведь не тебя одного развели, мы все под раздачу попали.

Дима не отвечал. Он смотрел сквозь стекло прямо перед собой, в одну точку — и ничего не видел.

— Депрясняк, — поставил диагноз Олег.

Дима, как бы очнувшись, глубоко вздохнул и посмотрел на Максима.

— Противно, Макс. Пусть все так, ну да, надули нас. Но то, как мы ее там заперли, это тоже свинство. Мне казалось, каждый за себя отвечать должен, за свои поступки. Пустились «Отморозки» на такую подлость — ладно, это их дело. Почему мы-то опустились до их уровня?

Максим, видя, как терзается друг, пытался ему, а отчасти и себе, доказать, что они правы:

— Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь. Типа ударили тебя по левой щеке — подставь правую. Но я с этим не согласен, так тебя до смерти запинать могут, пощечинами-то. А мы вообще мудро очень поступили: взяли зеркало и отразили ту подлянку, которую «Отморозки» нам устроили. Пусть посмотрят со стороны, как это выглядит. На себя же, но со стороны.

Дима ничего не отвечал. Максим решил, что нужно подкрепить свою мысль парочкой авторитетных афоризмов:

— Знаешь, кто-то сказал, что для преступника наилучшее вознаграждение — безнаказанность. А еще говорят: кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет! Продолжить?

— Возможно, все так, — допустил Дима, отворачиваясь к окну и безучастно глядя на проносящиеся мимо деревья и строения, — что ж так на душе паршиво?..

Машина несла их к стадиону «Заря», что за кольцевой дорогой Минска, — к последнему десятому уровню. На территории стадиона, сообщалось в задании, есть код площадью шесть квадратных метров.

Таксист неспешно катил по трассе, строго держа девяносто километров в час. Максима раздражала такая езда.

— Ну хотя бы девяносто девять-то можно, за это еще не штрафуют!

Седовласый мужчина, прокуренный дешевыми сигаретами, бросил насмешливый взгляд на Максима, который сидел справа от него. Чуть добавил газа и стрелка спидометра замерла на отметке девяносто пять.

Аня, сидевшая слева от Димы, пару раз порывалась что-то сказать, но не решалась. Потом, преодолев колебания, разразилась:

— Странный ты какой-то, Дима. Вот ты говоришь, за свои поступки отвечать нужно. Что же ты за свой поступок не отвечаешь? Когда Максим коровник этот закрывал, это его поступок был, он и будет за него отвечать. А ты в сторонке стоял и смотрел молча — это твой поступок. И дурацкий, Дима, поступок. Потому что дурак ты, круглый притом. Наташа офигенная девочка, была бы я парнем, я бы в нее вцепилась всем, чем только можно, и никуда бы больше не отпускала. Не верится мне никак во все то, что вы тут напридумывали про нее. Не верю, и все тут. А даже если и правда, так тем более!