установится санный путь, Самарский край представляет своеобразное зрелище: к многочисленным пристаням на Волге тянутся бесконечные обозы с хлебом. Из деревень между Уфою и Оренбургом хлеб везут даже круглый год.

Передвижение хлеба из рук производителей в места сбыта обусловливает существование широко распространенного извозного промысла. Извозным промыслом в Южном Поволжье занимаются малороссы, уральские казаки и даже киргизы, причем у них для перевозки тяжестей вместо лошадей служат верблюды. Возчики доставляют хлеб в Самару, Чистополь, Сызрань и другие пристани. В некоторых селениях зимою крестьяне поголовно бывают заняты извозным промыслом. Из ближайших к Самаре волостей извозопромышленники ездят небольшими партиями, подвод 10–15; из отдаленных же волостей извозничество практикуется артельным способом, иногда подвод по 100 и более. Артельное начало проявляется во все время следования обоза до назначенного места. Раз нагруженный воз стал в дорожную колею, хозяин его уже во всех действиях руководится артельными интересами. Обыкновенно впереди обоза идет более сильная лошадь, иногда извозопромышленники бросают жребий, кому ехать впереди. В случае какой-нибудь оказии обязаны останавливаться все: изломалась ли оглобля, заболела ли лошадь, опрокинулся ли воз – вся артель обязана помогать товарищу. На привалах артельщики складываются между собою по 2–3 копейки с брата для покупки провизии, выбирают одного или двух распорядителей, которые варят «хлёбово» для всей артели в общем котле. За доставку хлеба от места сбыта на пристань взимается, например, за 35-верстное расстояние по 3 копейки с пуда, на своих харчах. На каждый воз нагружается от 24 до 26 пудов, на пару волов – 38–40 пудов. Следовательно, обоз в 100 подвод везет поклажу от 2400 до 2600 пудов.

Чтобы иметь понятие о размерах деятельности хлебных пристаней на Волге, заметим, что в селе Балакове Самарской губернии в 1885 г. в период с августа по 1 октября покупалось ежедневно от 500 до 4500 возов; с 1 октября по 1 апреля – от 300 до 3000 возов; с 1 апреля по 1 августа – от 200 до 2500 возов. Балаковская пристань занимает на Волге одно из самых видных мест после Самары, хлеб к ней подвозится из весьма отдаленных мест, нередко за 250–300 верст гужом на верблюдах, возах и лошадях. В горячее время к Балаковской пристани ежедневно подъезжает от 5000 до 8000 возов весом от 25 до 50 пудов в каждом. Кроме Балакова замечательны следующие хлебные пристани: Хвалынск, Вольск, Баронская пристань, Покровская слобода, Ровно, Быковы хутора и Саратов; каждая из этих пристаней отпускает от 1 до 4 миллионов пудов хлеба в год. Самарская пристань по размеру хлебной торговли занимает первое место на всем Приволжском крае. К Самаре хлеб подвозят водою, гужом и по железной дороге; в хорошие урожайные годы в Самаре ежедневно собирается несколько тысяч возов; бывают дни, когда число последних простирается от 10 000 до 12 000.

Хлеб нового урожая появляется в Самаре в конце августа и идет большей частью прямо на баржу, если существует спрос за границу. При отсутствии же спроса хлеб сваливается в амбары. По удостоверению местных торговцев, самарские амбары могут в случае крайности вместить в себе до 15 000 000 пудов. Амбары в Самаре в несколько рядов построены главным образом по реке Самаре, но часть стоит и на самой Волге; в городе насчитывается до 80 торговых фирм, занимающихся хлебною торговлею. Хлеб, подвезенный к пристани, поступает на местный рынок, куда собираются хлеботорговцы и комиссионеры-приказчики. На некоторых пристанях хлеб встречается покупателями еще на дороге, за несколько верст от рынка.

Кулаки составляют первую инстанцию хлебной торговли. Стараясь перебить товар друг у друга, они горячатся на базаре и поднимают цену в ущерб себе. Главное, в чем выгадывают кулаки, – это обвес и обмер мужиков. У кулаков всегда свои весы, и как ни спорят крестьяне, но при продаже дело кончается, однако, в пользу кулаков благодаря их ловкости и пронырству. Крестьяне обыкновенно дома взвешивают назначенный для продажи хлеб. Если, например, крестьянин везет на своем возу 25 пудов пшеницы, то на месте сбыта, на «купецких» весах, «как тут ни гляди на весы и гири», ни за что не выйдет более 22–23 пудов. Во время развеса хлеба у некоторых купцов вовсе не оказывается фунтовых гирь, а одни только пудовые, почему хлеб приходится волей-неволей продавать с походцем. По словам крестьян, на кадушки с хлебом иногда надавливают рукой, на чашку же весов с гирями давят тихонько ногой.

Мало того, когда хлебные возы стоят на базаре, то и тут крестьянин должен держать ухо востро: нередко к возам наведываются «мартышки» (ссыпщики хлеба в амбары), которые запускают в полог руки и таскают хлеб горстями.

Закупка хлеба на пристанях происходит особенно бойко в зимний период – в ноябре, декабре и январе. До 80 % всех хлебов, производимых Южным Поволжьем, выпадает на долю пшеницы.

Ранняя уборка хлебов имеет особенно важное значение для пшеницы, которая, будучи снята как только пожелтеет зерно, доставляет для торговли так называемый красный товар. Слишком же поздно убранная пшеница, равно как и пшеница, захваченная на корню дождем, дает «бледный товар» и не годится для высших сортов муки. Привычные, особенно заграничные, хлеботорговцы, даже не смотря на зерно, легко узнают на ощупь, какой оно уборки: тогда как рано убранная пшеница, притом не захваченная дождем на корню, дает зерна твердые на ощупь, как стеклянные шарики, и протекает между пальцами с особым характерным шумом, зерно слишком поздно убранной пшеницы мягко на ощупь, или, по техническому выражению, «не имеет ощупи» и поэтому часто отвергается.

На коммерческом языке пшеница на Волге слывет под тремя разными названиями: «перерод», «русак» и «саксонка». «Перерод» служит предметом торговли для внутреннего потребителя. «Русак» подразделяется на несколько разновидностей – самарский, оренбургский, хвалынский, сурский, уральский и сибирский. Все сорта «русака» идут главным образом за границу. В 1884 г. экспорт его из петербургского порта равнялся 23 323 410 пудам. «Саксонка» высевается в немецких колониях и тоже идет за границу. Качество пшеницы обыкновенно определяется ее натурою, то есть весом, заключающимся в четверти: чем вес этот больше, тем и зерно лучше, или, как говорят хлеботорговцы, «натуристее». «Натуристость», например, ржаного зерна колеблется в пределах 81/2–91/2–10 пудов в четверти. Специалист-хлеботорговец, взяв горсть пшеницы, тотчас же определит ее качество, но, кроме того, у них имеется особый прибор, при помощи которого можно точно измерять «натуристость» того или другого сорта хлеба. Если хлеб сух и чист, то проба подобного хлеба, будучи насыпана на белый полотняный платок и потом ссыпана, не оставляет на нем и следов пыли. Подобному испытанию хлеб почти