что среди столичных хлеботорговцев находились капиталисты, предлагавшие монастырю снять в аренду все амбары, но монастырь это предложение отклонил, не желая навлекать на себя со стороны обывателей столицы нареканий, неизбежных при подобной монополии. По уверению эконома, если бы монастырь согласился на монополию, то лавра тотчас же, без всяких хлопот, получила бы по 2000 рублей за каждый амбар.

Монастырские амбары строились исподволь, в течение 10 лет, с 1841 по 1851 год. На месте нынешней Калашниковской пристани в то время стояло непроходимое болото. Никто, конечно, и не подозревал, что со временем на этом болоте будут сосредоточиваться хлебные богатства 24 губерний Волжского бассейна. Постройка каждого амбара обошлась от 20 000 до 30 000 рублей, а все вместе стоили монастырю свыше миллиона рублей.

г. Рыбинск

В Рыбинске каждая барка с хлебом получает от местного начальства так называемый накладной лист, в котором обозначено количество нагруженного хлеба. По приходе барки в Петербург накладные листы предъявляются на брандвахте.

На Калашниковской пристани находится хлебная контора с вывескою следующего содержания: «С.-Петербургская городская исполнительная комиссия по заведыванию хлебною пристанью». В этой конторе с каждого куля или мешка взимается «за причалку к берегу» двухкопеечный сбор в пользу города. Впрочем, половина этого сбора отчисляется в пользу монахов Александро-Невской лавры. Дело в том, что берег Калашниковской пристани простирается на 3 версты, и две трети его принадлежат Александро-Невскому монастырю. Петербургская городская дума, исходя из того положения, что все постройки на реке Неве, например рыбные садки, купальни и прочие, платят налог в пользу города, заявила претензию и на двухкопеечный сбор, по ее мнению, собира-емый монастырем не по праву. В 1867 году дума вошла с ходатайством об этом куда следует, и возникла интересная тяжба между нею и Александро-Невским монастырем. По этому поводу министр внутренних дел входил в сношения с обер-прокурором Святейшего Синода, который уведомил, что, по соображениям духовного собора Александро-Невской лавры, вполне одобряемым и с. – петербургским митрополитом, признается законным и необходимым оставить за лаврою, по-прежнему без всяких изменений, право на участие в двухкопеечном сборе. По объяснению духовного собора, береговые места, как высочайше пожалованные лавре в самом начале основания ее, составляют бесспорную ее собственность, а по праву собственности владелец земли имеет право и на воды, в пределах ее находящиеся; с прекращением участия лавры в двухкопеечном сборе она понесла бы ежегодный убыток в 35 000 рублей. Вследствие такого отзыва министр внутренних дел предложил: по предварительном собрании сведений о тех документах, на основании которых лавра признает своею бесспорной собственностью береговые места и воды, в пределах оных находящиеся, передать это дело вновь на обсуждение городской думы. Духовный собор Александро-Невской лавры сообщил затем городской думе, что земли под строением Александро-Невского монастыря и служительских домов, от речки Черной вниз по Неве 200 и вверх 800, всего 1000 саженей, и вверх по Черной речке – пожалованы монастырю в 1722 году государем Петром I.

Калашниковская пристань разделена на участки, называемые «линиями». Вдоль берега стоят высокие шесты с прибитыми наверху белыми дощечками, на которых обозначены номера линий. Крепкие устои, вбитые довольно часто на берегу, служат для привязки барок. На случай пожара в нескольких будках стоят пожарные машины, чтобы подать первую помощь. Кроме того, хлебная контора соединена телеграфом с ближайшею пожарною частью. Барки ставятся параллельно с берегом и одна за другою десятками тянутся к середине Невы. Это и называется «линией». Во избежание распространения пожара между линиями соблюдаются интервалы в 30 саженей.

Калашниковская набережная

Однако спорный вопрос до сих пор еще не решен, и половина сбора, дающая каждый год до 35 000 рублей, идет в пользу Александро-Невской лавры.

Каждая причалившая барка берет из хлебной конторы особый билет, в котором обозначено, что двухкопеечный сбор оплачен. В противном случае выгрузку хлеба не дозволят. Для контроля при конторе имеются так называемые береговые и надсмотрщики.

Береговые наблюдают за причалившими барками, а также и за количеством выгружаемого хлеба: действительно ли то количество хлеба выгружено, за которое оплачен сбор.

V

Чтобы выгрузить хлеб на берег, на сцену является крючник.

Для перемещения хлебных грузов в хлебные амбары и на лихтеры на Калашниковской пристани имеется большой спрос на мускульный труд. Летом сюда стекаются тысячи рабочих из губерний Тверской и Смоленской. По справедливости можно сказать, что многочисленные хлебные караваны со всего Волжского бассейна на Калашниковской пристани проходят через руки крючника. Арена деятельности крючника очень маленькая. Вся его работа заключается в том, чтобы взвалить куль на плечи и с барки перетащить на берег до ломовика или до кладовой.

Крючники организуют артель человек в 20–30; из своей среды выбирают «батыря», главу артели, и счетчика (писаря). По окончании летнего рабочего сезона они производят «дуван», то есть дележ заработанных денег. Артель работает поштучно. За выгрузку куля или мешка взимается 7 копеек, сюда же входит и перевозка на ломовике. За бортовую перегрузку берут 5 копеек с куля. Бортовой перегрузкой называется такая, когда хлеб нагружается с одного судна на другое, с борта на борт. Артель нанимает квартиру, имеет общий стол. Рабочая пора артели начинается от Пасхи и продолжается до 14 ноября, то есть до прекращения навигации. Дуван[22] производится два раза: около Петрова дня и по окончании работ. На каждого крючника приходится от 150 до 200 рублей. Кроме артели на Калашниковской пристани есть еще «поденщики», которые нередко в два месяца зарабатывают то же самое, что артель – в четыре. В горячее время поденщик получает от 2 до 3 рублей в день. Как исключение, были примеры, когда поденщик получал по 1 рублю за куль. Но подобный счастливый заработок бывал, когда с судном происходила какая-нибудь неожиданная оказия: например, образовалась течь, или оно погибало от напора льда. Когда вы войдете в хлебный амбар, то вас поражает гора мешков с хлебом, поднимающаяся до самой крыши; какого же труда стоило поднять 5—9-пудовые мешки на такую высоту!

При выгрузке хлеба из барки в амбары крючники применяют принцип разделения труда. При помощи крючка взваливши мешок на плечи, крючник с барки несет его на берег, кладет на особую подстановку, а сам опять идет за следующим мешком. В это время товарищ его подхватывает мешок и несет только до дверей амбара. В самом амбаре каждый мешок переходит через несколько рук; по особо устроенным лесам мешки поднимаются выше и выше, пока наконец не