После этих слов профессора воцарилась краткая тишина.

— Господин профессор, — взмолилась Геула, — спасите моего мужа. Что можно сделать?

— В Америке лунатизм лечат электрошоком, но может быть, есть возможность послать его туда на длительный срок для сбора средств в пользу Страны?

— В таких вопросах я должна посоветоваться с Зеевом.

Зеев встретил их уже одетый, как будто ждал их прихода.

— У меня есть своя идея, — сказал секретарь, — может, послать его в Швейцарию на пару месяцев?

— Хорошо, — согласилась жена, — но кто там о нем позаботится, кто будет его, бедного, опекать?

— Геула Дольникер, — заявил Зеев, — вы знаете, что в этих вопросах вы всегда можете положиться на меня.

— Спасибо, Зеев, но как мы вытащим его из этой проклятой деревни?

— Нам нужно поставить его перед свершившимся фактом, — объяснил Зеев. — Я сам тайком соберу все самые важные вещи и загружу их в машину, затем мы пригласим Дольникера на небольшую прогулку по окрестностям и поедем прямо к главному шоссе…

* * *

Все шло по плану. Профессор объяснил двум функционерам сложившуюся ситуацию, и они пообещали, что без всяких сюрпризов усадят уважаемого больного между собой и будут отвлекать его, пока машина не покинет опасную зону. Дольникер охотно согласился участвовать в поездке, ибо видел в ней ободряющие признаки изменения позиции гостей относительно его решения остаться в деревне. Компания вышла к машине сразу же после трапезы, но тут случилось событие, задержавшее отъезд.

— Верни наши деньги, — требовала от Геулы дюжина крестьян, держа в руках квитанции, которые всучили им близнецы, — мы хотели расплатиться ими в «Тнуве» за товары, но водитель их не принимает.

— Товарищи, — заявила Геула, — но вы ведь пожертвовали эти деньги сиротам.

— Вот и мы говорили это водителю, а он все равно их не принимает вместо денег.

Геула не решилась подвергать риску намеченное мероприятие по похищению и вынуждена была выкупить у крестьян помятые квитанции. Эта операция закончилась почему-то недостачей трех лир.

Близнецы, которые наблюдали за операцией обмена совершенно равнодушно, решили использовать образовавшуюся суматоху, дабы внести свой вклад в усложнение ситуации. Они отозвали инженера в сторону и шепнули ему:

— Твой опекун положил чемоданы в такси. Инженерша просила нас ничего не говорить, так мы ничего и не говорим.

Компания тем временем уже уселась в машину, все было готово к старту. Дольникер бросился к багажнику, резким движением поднял крышку и увидел там свои спокойно стоящие чемоданы. Тут же до него дошла вся злодейская направленность предстоящей акции. Он рванул дверь машины, распахнул ее настежь и заорал:

— Что это такое?!

— Все будет хорошо, господин Дольникер, — ответил профессор, хватая политика за пальто и втаскивая его внутрь. Дольникер начал борьбу с медицинским светилом, но тут подключилась Геула и принялась вталкивать мужа между двумя замершими функционерами. Она попыталась успокоить политика:

— Тебе нельзя волноваться, Дольникер… страна в тебе нуждается… получишь лестниц и зонтиков сколько захочешь…

Представители прессы наблюдали за захватывающим представлением затаив дыхание, так что даже фотокорреспондент забыл увековечить похищение политика. Этой ошибки он не простит себе до конца своих дней. Все это время Зеев сидел внутри с непроницаемым видом, как будто не находил в происходящем ничего особенного. Геула первой пришла в себя и крикнула водителю: «Вперед!», но тут Дольникер заорал изо всех сил:

— Спасите! Похищение! Спасите!

Жители деревни, собравшиеся вокруг машины, отреагировали на удивление быстро. Они бросились к закрытой дверце машины и стали вытаскивать любимого инженера наружу. Во время потасовки некоторые из них проявили надежность и крепость, подобно скалам их родных Русинских гор. Машина тронулась, но по селу уже пронесся клич «Инженера увозят!», и к дороге бросилось подкрепление. Цирюльник и сапожник на сей раз действовали сообща, дабы вырвать из рук похитителей своего вождя и учителя. Дольникера вытащили через окно машины вместе с частью профессора Таненбаума, державшего инженера за талию. Однако светилу пришлось разжать объятия после того, как водительское стекло было разбито брошенным камнем. Автомобиль стартовал, оставив цель поездки в руках местных почитателей…

Машина ехала на максимальной скорости, скача по камням грунтовки, но тряски никто из пассажиров не ощущал.

— Скорее, скорее, — кричала Геула, объятая страхом, — они могут погнаться за нами на лошадях, чтобы отомстить за попытку похищения инженера.

Однако когда выяснилось, что рыцари-мстители так и не появились на фоне горных цепей, женщина несколько успокоилась и грустно сказала:

— Дольникер действительно душевно болен.

Функционеры кивнули в знак согласия, и сердца их переполнились злорадством, ибо с тех пор, как они стали на ноги, их тошнило от его бесконечных разговоров. Однако их состояние не шло ни в какое сравнение с душевным подъемом корреспондентов, которые уже успели понять, что им не нужно ничего переписывать, достаточно сменить заголовок над теми тремя сотнями слов на «Последние доказательства безумия Амица Дольникера», и материал уже можно подавать в редакцию как сенсацию первостепенной важности. Однако судьба рассудила иначе. После часовой тряски Геула велела остановить машину и обратилась к профессору с весьма существенным вопросом:

— Ну и что же теперь будет?

— По моему мнению, госпожа, ваш супруг страдает болезненным влечением к деревне Эйн Камоним, поэтому я полагаю, что было бы неразумно вырвать его из привычных рамок деревни, пока он находится в том состоянии, в каком он находится. Более того, — обратился профессор к корреспондентам, — я бы предпочел задержать публикацию до выздоровления…

— Ну разумеется, — ответили журналисты с кислой миной, — об этом не стоило и напоминать….

Первая пауза в калейдоскопической смене событий повлияла на Геулу довольно сильно.

— Бедный Дольникер, — рыдала она, — он сошел с ума от собственных длинных речей, я уверена в этом… и теперь он остался один, в этой отсталой деревне, с этими дикарями… Кто о нем позаботится, кто будет опекать несчастного, Господи!

Взгляд Геулы остановился на секретаре. Он вздрогнул. И не зря.

Через три часа после того, как машина исчезла в облаках клубящейся пыли, жители деревни увидели силуэт худого высокого человека, спускающегося по склону к деревне. Он тащил по палящей жаре три чемодана и один желтый портфель. Пришедшего тепло встретила очень счастливая молодая блондинка.

— Я знала, что ты вернешься, — Двора бросилась на потную шею молодого носильщика, — теперь ты останешься здесь навсегда, правда?