— Когда мой прадед решил захватить часть их пашен и засеять их своей пшеницей девяносто лет назад! Они вырезали половину нашей деревни в Ване! Нам пришлось тоже взяться за ножи. Там убили твоего прапрадеда! Когда я совершил ошибку, твоему деду она стоила очень дорого. Но я все-таки выполнил свои обязательства. И ты выполни свои. Не буди лиха, сын! Кровь кузенов будет на твоих руках!

— Отец, я сделаю, как нужно! — я слышу отчаяние в голосе Алихана. Мне хочется облегчить, забрать его боль, но как?

— Не делай глупостей, бей-эфенди. — Мужчина говорит так тихо, что я едва разбираю слова.

— Давут! Ты отправляешься в Берлин! Встреться с чёртовой девчонкой и передай от нас послание, ты понял? Пусть ведёт себя скромнее, она, в конце концов, женщина и будущая мать моих наследников!

— Как прикажете, отец, — почтительно отзывается парень.

Через некоторое время в сад выходит Алихан и сразу находит меня на садовых качелях. Он садится рядом со мной и принимается раскачиваться.

— Это правда, что твой отец мёртв? — спрашивает он, поднимая голову к вечернему небу.

— Мама называет это «допиться до белых чертей», — я тоже поднимаю голову и пытаюсь понять, что напоминает проплывающее над нами облако. — Я испытала облегчение, когда он умер. Как будто нас с мамой выпустили из плена. Ты теперь относишься ко мне хуже?

На позор. Всё это похоже на позор.

Вместо ответа Алихан обнимает меня и целует в волосы.

— Для меня ты — идеальна, Снег. Мне не важно, из какой ты семьи.

— А каким был твой отец, когда воспитывал тебя?

— Он редко бывал дома. После смерти деда отец уехал в Стамбул и приезжал не чаще раза в месяц. Я ждал его, как праздника.

— Дай угадаю: ему было наплевать на тебя.

— Только с появлением мачехи я почувствовал, что кто-то заботится обо мне.

Алихан молча трёт лоб.

— Снег, ты ведь не бросишь меня, когда я женюсь?

Глава тридцать первая

— А ведь мы с тобой в музей собирались завтра. На самолёты смотреть… — говорю я, сидя на краешке кровати Давута и наблюдая, как он резво собирается в дорогу. В кожаную дорожную сумку летят футболки, дезодорант, книжка, зубная щётка.

— Когда приеду, свожу тебя по всем местам. Как раз и сам посмотрю.

Парень гладит меня по плечу. В аэропорту его уже ждёт корпоративный самолёт, чтобы доставить в Берлин. Отец сказал — хороший сын сделал.

— Хотел тебе показать Девичью башню и Белградский лес. О! Знаю одну деревню по дороге туда, где подают лучшие в мире завтраки! Бронировать надо за неделю! Девки с ума сходят!

— Твои девки от тебя с ума сходят, а не от завтраков. — Вздыхаю я. — Ты в Берлине не пугай сильно девушку. Она такая же подневольная птица, как и твой брат.

Давут поднимает палец вверх и лезет в карман за телефоном. Пролистав галерею, показывает мне скриншот из соцсети. Девица с самым тяжёлым макияжем глаз, чёрной помадой на губах и колечком в носу. Волосы собраны в два высоких хвостика, один выкрашен в голубой цвет, другой — в розовый. Вместо обычной радужки жуткие белые линзы с имитацией вертикального зрачка.

— Так это она Харли Куин косплеит, — говорю я, внутренне содрогаясь. Вот она — будущая жена моего Алихана?

— Завсегдатай всех берлинских рейвов. Пишут, напивается так, что её приходится тащить. Телохранители от неё стонут. — Давут убирает телефон обратно в карман.

На огонёк в комнату приходят Алихан с Маньяком. Кот сразу запрыгивает в сумку и пытается угнездиться там.

— Заберу тебя с собой! — Вцепляется в животное Давут, рычит от избытка чувств и целует его в хищную мордочку.

— Знаешь, я когда-то дружила с парнем с географического факультета. Так вот, он мне сказал: как мужчина относится к кошкам, так же он относится и к женщинам…

— Этот мужчина замечательно относится к женщинам и считает, что чем своенравнее девушка, тем с ней интереснее! — Давут проводит рукой вдоль своего тела. — Жаль, ты уже занята! Я бы за тобой поухаживал!

Парень уворачивается от летящей в него книжки, подхватывает сумку и направляется к двери.

— Меня отвезёт водитель отца! — кричит он из холла.

— Кота оставь! — отзывается Алихан.

— Ты видел свою невесту? — спрашиваю я, глядя на мужчину снизу вверх.

— Нет никакого желания, — вздыхает Али, садясь рядом со мной. — Для меня это чисто номинальный брак. Не собираюсь даже жить с ней в одном доме.

— Но ребёнка всё-таки должен будешь с ней зачать…

— Мы могли бы зачать ребёнка с тобой, — говорит Алихан, шагая пальцами по моему позвоночнику. — У него были бы твои синие глаза и мои тёмные волосы.

— Это исключено, милый, — вздыхаю я. Мы возвращаемся к теме второй семьи, мысль о которой вымораживает. Меня снова пытаются втянуть в гарем, только теперь открыто. Так ли мне дорог Алихан, чтобы стать всеми презираемой любовницей? Как будут чувствовать себя дети, рождённые в таких отношениях? Или мы будем большой шумной семьёй, где законные отпрыски и бастарды растут вместе? На ум приходят дети Старков и Джон Сноу. Я трясу головой, отгоняя видение. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— У нас есть ещё несколько месяцев, чтобы прожить замечательное время. Давай не будем портить его несбыточными желаниями? — Я сцепляю наши с Алиханом пальцы. — После того как ты закончишь сниматься в кино, я уеду из Турции. Я не смогу жить в стране, где мне всё будет напоминать о том, как могла бы повернуться моя жизнь.

* * *

Перед отправлением в Измир, на место новых съёмок, мне нужно заглянуть ещё кое-куда. Я много читала о турецких свадьбах, но вживую попала на такую только благодаря Асие. Не бывать мне невестой, побуду хоть гостьей на чужом торжестве.

Празднование будет длиться два дня, объяснили мне девочки.

Первый день — «кына геджеси», «ночь хны», или «проводы невесты». Одна из тёток Коржика предложила провести обряд в своём большом доме. Сестры Асии, специально приехавшие на свадьбу из Казахстана, раздали всем смешные ободки с маленькой фатой из красного гипюра, а родственницы со стороны жениха принесли большой серебряный поднос с разведённой хной. Каждой гостье на середину ладони золотой ложечкой выложили немного густой кашицы, а сверху зафиксировали красным гипюровым цветком на резиночке.

— Чем ярче останется пятно от хны, тем счастливее будет твоя жизнь с любимым! — предупредила меня Ника и я держала пасту целый час вместо положенных пятнадцати минут. Ведь может девушка помечтать?

Под конец вечера появился Коржик.