– Вы ошибаетесь, миссис Дебург, – ответила Шейла (обратиться к леди Кестрел «тётя» не решилась), – Не могу предположить. Но я искренне рада, что мы удостоены чести видеть Вас здесь!

– Я приехала сюда, чтобы высказать наше возмущение и решительное неприятие того союза, который не мог, не должен был состояться, будь жив мой дорогой кузен, твой отец, граф Уолисс Беркерри. Твой муж без имени, без связей, без состояния! Ваш брак это бесчестье. Мы не будем даже упоминать ваше имя и имена ваших детей…

Произнесённая с таким пафосом и неприкрытым презрением речь возмутила Шейлу. И несправедливые попрёки в сторону мужа, и, особенно, в сторону детей. Их ещё не рожденных детей, их ангелочков. Возмущение придало Шейле смелости, и она перебила леди Кестрел:

– У моего мужа есть имя – Кемп Гамильтон. И состояние есть! Что же касается связей, то и они будут со временем…

В последнем Шейла не была уверена, но так считал Кемп, а его слова до сих пор, по крайней мере, не расходились с делом.

– Я не люблю, когда меня прерывают, – поджала губы леди Кестрел, – И требую впредь не докучать мне подобными вздорными высказываниями. Ни один уважающий себя джентльмен из нашего общества не подаст руки твоему мужу. Это вызывает жалость к твоему положению, но лично меня это не трогает! Ты сама навлекла на себя всеобщее презрение. Тебе не знакомы долг, честь, благородство. Ты сама себя погубила. Но что ещё более страшно, это что ты запятнала честь древнего рода графов Беркерри!

Шейла могла бы многое возразить. И что мнение леди Дебург противоречит самому королю Англии, который не только сохранил за ней, Шейлой, титул графини, но и оставил его за их с мужем потомками под двойной фамилией Беркерри-Гамильтон. И напомнить леди Дебург, что она в своё время сама отреклась от древнего рода графов Беркерри, когда посчитала, что отец Шейлы втоптал его в грязь, радовалась тому, что она Дебург, а не Беркерри. Но ничего этого, глядя на изрезанное морщинами лицо леди Кестрел с горящими от ненависти глазами, Шейла говорить не стала. Поняла, что это бесполезно. А ещё была так возмущена, что холодно сказала, поднявшись с кресла, давая тем самым понять, что разговор окончен:

– Я поступила и далее собираюсь поступать так, чтобы составить своё собственное счастье, не принимая во внимание Вашего мнения или мнения кого-либо другого. А теперь Вы достаточно оскорбили меня в моём собственном доме. Надеюсь, Ваше сиятельство, Вы сами найдёте дорогу к своему экипажу.

– Дерзкая, невоспитанная девчонка! Я возмущена тобой! Это твоё окончательное решение? Очень хорошо! Я знаю, как мне действовать! Я не привыкла терпеть разочарование и не люблю шутить! Посмотрим, что скажет наше общество, когда узнает, что ты, ради титула, не пожалела собственную мать! Бедная леди Мисти! Провести остаток жизни в сумасшедшем доме! Вот она, благодарность, от неблагодарной дочери! Впрочем, чего ещё можно ожидать от дочери Уолисса Беркерри! Яблоко от яблони недалеко падает! Посмотрим, как долго после того, как твои неблаговидные поступки выплывут наружу, ты останешься графиней и будешь жить в этой усадьбе!

Леди Кестрел Дебург ещё долго сыпала проклятиями и угрозами в адрес племянницы, спускаясь по лестнице, но Шейла не дослушала тётку до конца. Смелость и силы покинули её. Она еле доплелась до своей комнаты и рухнула в кровать.

26 – в переводе – «скрежет»

28

Кемп лишь на полчаса опоздал к ужину и сильно удивился, застав стол в столовой девственно пустым. Ему доложили, что ужин ещё не подавали, поскольку миссис Гамильтон от него отказалась и, мало того, уже несколько часов как находится в своей комнате, куда ушла сразу после отъезда гостьи. Кемп встревожился за самочувствие беременной жены и насторожился, услышав имя гостьи – леди Кестрел Дебург.

Дело в том, что леди Кестрел Дебург приходилась супругой графу Джордону26 Дебургу, предводителю дворянства графства Беркшир в течение последних двадцати лет, получившему этот почётный пост после смерти отца Шейлы, графа Уолисса Беркерри. Причин для визита могло быть только две: либо графиня Дебург приезжала поприветствовать графиню Беркерри-Гамильтон в связи с её возвращением в графство Беркшир, либо леди Кестрел заявилась, чтобы выразить своё недовольство появлением миссис Шейлы в собственной усадьбе. Соответственно, и последствий может быть два: принятие или не принятие в светское общество графства новоявленных членов.

Кемп распорядился накрыть стол на две персоны и отправился к жене.

Шейла понятия не имела, сколько времени уже сидит в комнате. Сначала она никак не могла успокоиться по поводу обвинений, брошенных ей в лицо леди Кестрел. Придумывала и придумывала всё более хлёсткие ответы, выходящие за рамки общепринятых приличий. Потом начала копаться в себе и склоняться к мысли, что, по крайней мере, в отношении мамы кое в чём леди Кестрел права. Посыпание головы пеплом сменилось возмущением, как будущей матери, в отношении всего того, что леди Кестрел позволила себе сказать по поводу её ещё не рождённых детей. Невольно и холодок страха касался сердца Шейлы – а вдруг угрозы леди Кестрел опозорить их и лишить усадьбы не просто бред выжившей из ума старухи, а имеют под собой практические основания? В тот момент, когда открылась дверь её комнаты, и туда вошёл Кемп, Шейла как раз думала о том, что, возможно, если бы она сдержалась и не выгнала тётю из дома, у мечты мужа войти в светское общество Беркшира ещё был бы шанс на осуществление, но она своим поведением похоронила её окончательно. Поэтому Шейла, не дожидаясь вопросов мужа, начала говорить, едва он появился в дверях:

– Ко мне приезжала тётя, и наш разговор сложился совсем не так, как мне хотелось бы.

– Леди Кестрел Дебург твоя тётя? – удивился Кемп, не знавший о родстве между семьями Дебургов и Беркерри, а потому не ожидавший подобной причины появления в их доме такой высокопоставленной гостьи.

– Дедушка моего отца и бабушка леди Кестрел были братом и сестрой, – пояснила Шейла.

– Вот как! У тебя есть ещё родственники, о которых я не знаю?

– Нет. Тётя единственная, из оставшихся в живых, родня по крови. Детей у неё не было, поэтому вот так…

– И в чём же «не так» сложился разговор между тётей и племянницей?

– Тётя высказала недовольство нашим с Вами браком и ещё… своё мнение по некоторым вопросам… А я слишком остро отреагировала… приняла за оскорбление… Мы расстались в обиде друг на друга…

– Так ты