– Точно! – тут же поддакнул мне Рикочо. – Французский сыр – это дерьмо! Французские бабы – шлюхи, французское вино – моча!

– А автомобили? Это же какой-то нонсенс! – активно поддакивал я.

– Пф-ф! – презрительно плевался итальянец. – «Рено» – это не машина, это какое-то недоразумение, то ли дело «Альфа Ромео» или на худой конец «Фиат».

– «Альфа» – конфетка! – искренне восхитился я. – «ГТА» в красном цвете.

– О-о-о!!! – тут же вздел руки к потолку экспрессивный итальянец. – Святая примадонна!

Я хлопнул залпом очередной стакан вина и затянул древний хит маэстро Челентано, песню, слова которой знал наизусть, хоть ни черта не понимал, о чем она:

– Soli la pelle come un vestimo, soli mangiando…

Рикочо тут же подхватил мой корявый напев и вполне так себе музыкально начал сперва подпевать, а потом вышел на первую партию и затянул уже в полный голос, а я уже больше подпевал, стараясь хоть как-то попасть в ноты, слова и ритм.

Адриано Челентано, по прозвищу «Человек на пружинах», признан идеалом мужской красоты и обаяния, а его герои по сей день остаются самыми яркими, незабываемыми и любимыми. Мужчина-мечта, нестареющий, шикарный и харизматичный Адриано Челентано. Итальянцы обоих полов фанатели от него в семидесятые, восьмидесятые, девяностые годы и фанатеют по сей день. Дай бог старику Челентано прожить еще сто лет. Когда Челентано в очередной раз заболевал какой-то пустяковой болячкой, то простые итальянцы следили за его здоровьем намного внимательнее, чем за всеми мировыми событиями вместе взятыми.

– Святые небеса, – смахнув накатившую слезу умиления, промычал итальяшка, – это то что надо, какой же ты все-таки хороший человек, Петручио!

– А оружие? – Я мацнул из кармана «беретту» и сунул ее под нос Паблито. – Три раза мне жизнь спасала!

– О-о-о! – вновь взревел итальянец и тут же цапнул пестик. – Петручио, дай пострелять!

– Легко! Расставляй бутылки. За каждую простреленную бутыль плачу десять тысяч! – широким жестом размахнулся я. – На спор!

– Поддерживаю и повышаю до пятнадцати!

– Принимаю!

Паблито тут же расставил на столе три пустые бутылки из-под вина, потом присовокупил к ним четвертую, содержимое которой тут же вылакал до сухого донышка.

Я забрал пистолет у итальянца, вскинул его и тут же, особо не целясь, принялся стрелять. Дистанция была меньше трех метров, но я же был «сильно пьян», поэтому из четырех бутылок попал только в одну, и то пришлось на нее потратить два выстрела.

– С тебя пятнадцать тысяч! – победно выкрикнул я.

– Подожди, подожди, – замахал руками макаронник, перезаряжая пистолет. – Моя очередь стрелять, сейчас посмотрим, кто кому будет должен.

Экспрессивный итальянец вдруг перестал быть пьяным, он хладнокровно и сосредоточенно произвел три выстрела – бутылки одна за другой разлетелись вдрызг.

– А-а-а! – Паблито вновь «опьянел». – С тебя, Петручио, тридцать тысяч!

«А вы, пан Рикочо, не так-то просты, как кажетесь на первый взгляд, и ни хрена вы не пьяный сейчас, тоже притворяетесь. И стреляете хорошо, видно, как хватко и профессионально пистолет схватили. Ой не просты вы, мистер Рикочо, ой не просты…»

– Легко, – барским жестом я выложил на стол положенную сумму. – А не поехать ли нам по бабам? А что, Паблито, есть в этом городишке приличные блудницы? Чтобы чистые, без болезней и желательно белые?

– Конечно, мой друг, – тут же надменно скривился итальянец. – Сейчас я сделаю один звонок и все организую.

Ну что? Все идет по плану. Я старательно «пьянею», сорю деньгами и запутываюсь в сетях компромата на самого себя все глубже и глубже. В общем, делаю все, чтобы этот итальянский фашист принял меня за своего и в дальнейшем мы работали вместе. Надо всего лишь побольше хвалить все итальянское, петь их песни, есть их еду, ну и дальше все согласно старику Дейлу Карнеги, который лучше всех знал, как завести друзей. Хотя тут я не особо-то и кривил душой – Италия мне нравилась намного больше, чем Франция, и уж тем более Германия с Англией, где я тоже бывал в прошлой жизни до эпидемии «ковидла».

В первые минуты знакомства я представился итальянцу как потомок белоэмигрантов, сбежавших от красного террора из России после 1917 года. Назвался чуть ли не прямым потомком царской семьи – троюродный племянник двоюродной тети и далее по списку до самого царского конюха. А нет, совсем забыл, все же не так было, я же сразу приставил пистолет к башке итальянца и сказал, что сейчас вышибу ему мозги.

– Мистер Рикочо, назовите мне хотя бы одну причину, почему я не должен вас убивать? – хмуро глядя на испуганного итальянца, спросил я. – Из-за вас меня чуть не убили эти чертовы французы!

– Может, вина? – робко спросил Рикочо.

– Холодное? – уточнил я. – Надоела эта чертова жара.

– Конечно же холодное. – Невысокий итальянец тут же дернул из небольшого холодильника бутылку белого «сухаря».

Ну а дальше разговор потек сам собой, и спустя полчаса мы уже сидели с Паблито за столом и играли в карты. За игрой в покер итальянец мне все и рассказал. Сперва о себе, потом о фирме, где работает, потом о своем жить-бытье и так далее. А спустя еще час и бутылку вина мы уже были братья не разлей вода.

А как по-другому, если Пабло Рикочо – потомственный и убежденный фашист, а я, Петр Чехофф, – потомок белоэмигрантов, и мы с ним вместе люто ненавидим французов, любим азартные игры, продажных женщин и песни Челентано. У нас столько общего…

Что-то как ни встречу европейца в последнее время, то обязательно он окажется фашистом: капрал Самни и капитан Харза – активные члены ОАС, Пабло Рикочо – член профашистской итальянской организации MSI.

Кстати, у большинства людей в России фашизм ассоциируется с Адольфом Гитлером и его национал-социалистической партией Германии. Однако зарождением этой авторитарной националистической политики мир обязан Италии. Ослепленный желанием возродить страну из пепла и повторить успех великой Римской империи, итальянский диктатор Бенито Муссолини сделал все возможное, чтобы фашизм царил в Италии.

Термин «фашизм» происходит от итальянского фашо – «союз», название политической радикальной организации Бенито Муссолини – Fascio di combattimento – «Союз борьбы». Это слово, в свою очередь, восходит к латинскому fascis – «прутья, розги», которые, в частности, в Древнем Риме были символом власти магистратов. Фашизм обещал активную деятельность вместо бессмысленных интеллигентских рассуждений. Если коммунизм в самой грубой и примитивной интерпретации – это «взять все и поделить», то фашизм – это «прийти и навести порядок». Идеология фашизма была простой и понятной.

В послевоенной Италии неофашизм всегда был силен. Хотя последователей Муссолини никогда не брали в