но мы ведь не просто так поселились вместе. Ты меня бросила, и я теперь выгляжу гулящей девкой.

Я приподнимаю одну бровь.

– Ты ведь понимаешь, о чем я, – раздраженно говорит она. – Я и три парня. Это странно выглядит со стороны! Нужна еще одна вагина, чтобы разбавить коктейль.

Я усмехаюсь и качаю головой.

– Какая же ты дура.

– Ты меня любишь.

– Я никуда не пойду.

– Пожалуйста.

– Кэмерон, я не могу. У меня полно домашки.

Это не такая уж и ложь, но подруга знает, что причина не в этом.

Она замолкает на минуту, вздыхает и встает с кровати. Потом она подходит к комоду и проводит пальцем по фотографиям, которые стоят сверху, на пластиковой столешнице, имитирующей дерево. Кэм берет ту, на которой мы с мальчишками в обнимку. Мальчишки в футбольной форме, они только что победили в одной из важных игр чемпионата, а мы обнимаем их и улыбаемся в камеру.

Я уже много раз пыталась спрятать эту фотку в ящик, но так и не смогла заставить себя это сделать.

– Первая игра в этом сезоне в эти выходные, ты помнишь?

– Да.

Что-то будто жжется у меня в глотке, я сглатываю и отвожу взгляд. Конечно, помню.

Несколько месяцев назад я выделила это число на настенном календаре, обвела его синим и золотым фломастерами.

Кэм ставит фотографию обратно и ласково сообщает мне то, о чем я и так знаю.

– Ты разобьешь сердце Мейсону, если не придешь на игру.

В тот день, когда я уехала из пляжного дома, Кэм уехала со мной, и хотя мне было ясно, что она о чем-то догадывается, я ждала целую неделю до поездки в кампус, прежде чем выложить ей все начистоту. Я рассказала ей все и, как я и предполагала, она разозлилась, а потом расплакалась.

Мне не хотелось ничего от нее скрывать, но я боялась, что мои личные проблемы вобьют между нами клин, рассорят нашу дружную компанию. Потребовалось полгаллона мятного мороженого и шесть банок пива, чтобы Кэм отказалась от идеи отомстить Чейзу и согласилась просто принять то, что случилось. Ночь, полная эмоций, в которую мы прошли точку невозврата.

Никто ни в чем не виноват. Просто случилось то, что случилось, вот и все.

Мы приехали в Авикс за две недели до начала занятий, и все это время подруга буквально не отлипала от меня, поддерживала как могла. Мы не спеша распаковывали вещи, украшали комнаты, в которых нам предстояло прожить целый год, ходили гулять, знакомились с окрестностями.

Мы ходили в кино и тусовались с девчонками с первого этажа общежития. Устраивали совместные обеды и кофе-брейки. Кэм развлекала меня как могла, заставляла постоянно чем-то заниматься, и часто это помогало, но, как только я оказывалась одна в своей комнате, боль возвращалась. Она это понимала, поэтому мы ни дня не просидели в общежитии с момента переезда до самого начала занятий.

Это был первый свободный вечер у мальчишек за долгое время.

Они хотели показать нам свое общежитие, познакомить с новыми друзьями.

Кэм очень обрадовалась, я же чувствовала совершенно иное. Меня охватил ужас, я будто попалась в ловушку.

Моя лучшая подруга попыталась так же, как и я, отказаться от приглашения, но я ей не позволила. Я уговорила ее пойти. В конце концов, прошло семнадцать дней с тех пор, как мы тусовались вместе… с того дня на пляже.

Мейс звонил вечерами, и Брейди периодически маячил на горизонте, но Чейз не показывался, хотя и всегда подразумевался где-то за их спинами, и за это я была ему благодарна.

Кэм отправилась на встречу с ребятами тем вечером, и я не сомневалась, хоть и не просила ее специально, что она наврет Мейсону с три короба, чтобы объяснить, почему пришла без меня. Ей в любом случае придется это сделать, иначе разъяренный братец явится самолично выяснять, что происходит.

Но это было в середине августа, а сейчас август подходил к концу.

Ее терпение было на исходе, что неудивительно. Я приехала сюда с лучшей подругой и, можно сказать, бросила ее, в то время как она всеми силами пыталась вытащить меня из омута печали.

И дело было даже не в том, что мне не хотелось идти, мне очень даже хотелось, я внутренне уговаривала себя, не помню сколько раз, просто я никак не могла решиться. Печально, но я физически не могла смириться с мыслью, что увижу его, и было наивно предполагать, что его не будет на тусовке. Наверняка он явится, как обычно, с толпой виснущих на нем девчонок.

Мое сердце этого не вынесет.

Я сама этого не вынесу. Я пока не готова.

Кэм говорит, что мне стоит выйти погулять, отвлечься, но как я это сделаю, если он все время рядом?

Было мучительно соблюдать традицию и заниматься на трибунах, пока они тренировались на стадионе, но я должна была изображать, что все в порядке, иначе брат взбесился бы и объяснений было бы не избежать. Такта ему совсем не хватает, он сразу идет ва-банк, а мне этого совсем не нужно, поэтому пару раз в неделю мы с Кэм устраиваемся на скамьях на стадионе и делаем домашнюю работу, а ребята потеют там, внизу. В школе мы так делали, чтобы у мальчишек была возможность «приглядывать» за нами даже во время тренировок, но теперь они каждый раз с нетерпением ждут, когда мы придем. После каждой удачной пробежки и ловкого паса они радостно смотрят на нас и улыбаются – ждут нашего одобрения.

Нам редко удается всерьез позаниматься на стадионе.

Улыбка играет на моих губах, но в этот момент живот скручивает от напряжения, и я злюсь на саму себя.

Мне так надоело грустить.

Единственный плюс в сохранении этой традиции в том, что после тренировки ребята идут в раздевалку. Раньше, в школе, они не переодевались, просто сразу шли к машине. А здесь я успеваю улизнуть. Совсем не хочется столкнуться лицом к лицу с Чейзом, неловко и смущенно прятать глаза.

После того как мы сюда приехали, я видела Чейза только один раз, если не считать тех дней, когда мы сидели на трибуне стадиона и смотрели на ребят издалека. Это произошло во время одного из обязательных совместных воскресных ужинов – только с таким условием (совместные ужины) родители согласились поселить нас в дорогих общежитиях, по комфорту сравнимых с домом. Впрочем, у ребят своя история – спортивные команды живут тут под одной крышей.

Возвращаясь к обеду. У мальчишек тогда