Едва ориентер закончил формулировку диагноза, как бедная женщина, отделённая от своего физического тела действие сна, появилась перед нами, угрожающе восклицая:

— Либорио! Либорио! Почему тебя нет? Не оставляй меня! Вернёмся домой! Слушайся меня! Слушайся!..

— Что мы здесь видим? — воскликнул заинтригованный Хиларио. — Случайно, это не та личность, которую работа этой ночи якобы изолировала от зловредных влияний?

И так как ориентер ответил утвердительно, мой коллега продолжил:

— Боже милостивый! Неужели она не заинтересована в своём собственном здоровье? Неужели ей не нужна помощь учреждения, которое она посещает.

— Это она так думает, — осторожно объяснил Аулюс. — Но внутренне она подпитывается болезненными флюидами развоплощённого компаньона и инстинктивно привязывается к нему. Таковых тысячи и тысячи. Они свидетельствуют о самых различных болезных и адаптируются к ним, чтобы более уверенно приспособиться к политике малого усилия. Они считают, что им наносят ущерб и тревожат их, но когда из них вытягивают болезнь, носителями которой они являются, они чувствуют себя опустошёнными и страдающими, провоцируя симптомы и впечатления, при помощи которых они призывают вновь к себе свои у вечности, в различных их проявлениях, помогая им культивировать положение жертвы, в котором им комфортно себя чувствовать. Это происходит в большинстве явлений одержания. Воплощённые и развоплощённые привязываются друг к другу в мощном взаимном притяжении, пока не изменится их центр ментальной жизни. Поэтому во многих случаях самая большая боль призвана воздействовать на малые боли с целью пробудить испорченные души, задействованные в низших обменах подобного рода.

В этот момент вновь прибывшая смогла близко подойти к Либорио, у которого на лице появилось выражение заметного удовлетворения. Теперь он улыбался, словно довольный ребёнок.

Но обнаружив присутствие Селины, несчастная в гневе вскричала:

— Что это за женщина? Отвечай! Отвечай!..

Наша преданная подруга просто подошла к ней и стала просить:

— Сестра моя, успокойтесь! Либорио устал, он болен! Дадим ему отдохнуть!..

Собеседница не вынесла нежного и благожелательного взгляда и, не узнав медиума группы, к которой она принадлежит, ослеплённая ревностью, она стала кричать в адрес больного горькие слова, которые трудно было бы воспроизвести, и очень быстро покинула комнату.

У Либорио на лице отразилась озадаченность. Но Аулюс провёл над ним пассы, восстановив его покой.

Затем Помощник с чувством сказал нам:

— Как мы видим, Божественная Доброта так велика, что даже самые недостойные чувства идут на пользу нашей собственной защите. Досада посетительницы, обнаружившей Селину возле больного, даст нам бесценную передышку, и у нас будет время, чтобы помочь ей в необходимых размышлениях. Когда же она утром проснётся в своём плотском теле, наша бедная подруга смутно вспомнит, что ей снился Либорио рядом с женщиной, и она составит портрет впечатлений по своему желанию. Потому что каждый разум видит в других то, что несёт в себе самом.

Абелардо был удовлетворён. Он успокаивал больного, предвидя улучшение его состояния.

Наполовину напуганный, Хиларио сказал:

— Что меня удивляет, так это то, что я повсюду вижу бесконечную работу. Наяву и во сне, в жизни и в смерти…

Улыбаясь, Аулюс ответил ему:

— Да, инерция — это лишь иллюзия, а праздность это бегство, наказуемое Законом при помощи запоздалых скорбей.

Наша задача была в данный момент выполнена. И поэтому мы удалились.

Несколькими минутами позже, попрощавшись с нами, Помощник пообещал нам новую встречу, чтобы продолжить наши наблюдения на следующую ночь.

15

Порочные силы

Опускалась ночь…

После жаркого дня толпы прогуливались по общественной дороге, естественно, ища свежего воздуха.

В соответствии с нашим рабочим планом, в сопровождении Аулюса мы отправились к другому духовному центру, когда наше внимание привлёк сильный шум.

Два охранника тащили из дешёвого ресторана пожилого мужчину в плачевном состоянии опьянения.

Бедняга упирался, выкрикивал ругательства и всё время протестовал, протестовал…

— Понаблюдайте за нашим несчастным братом! — попросил нас ориентер.

И так как между шумной дверью и полицейской машиной было небольшое расстояние, мы принялись наблюдать.

Бедный друг наш оказался сжатым в объятиях тёмной сущности, словно какой-то странный осьминог пожирал его.

Мы сразу же поняли, что опьянение достигало обоих, потому что они находились полностью противопоставленными друг другу, выражая одни и те же треволнения.

Несколькими мгновениями позже в нетерпении стала сигналить машина, и мы уже не могли продолжать свои наблюдения.

— Ситуация могла бы дать повод для ценных замечаний…

На замечание Хиларио Помощник ответил, что мы не располагаем достаточным временем, чтобы получить какую-либо интересную информацию, и пригласил нас войти.

Ресторан был полон народу; много веселья, много людей.

Там, внутри, мы, конечно же, соберём материал, необходимый для выразительных уроков.

Мы вошли.

Эманации окружения производили на нас неописуемое неприятное ощущение.

Рядом с курильщиками и закоренелыми пьяницами находились и словно чего-то ждали развоплощённые сущности.

Некоторые из них вдыхали в себя клубы дыма, выпускаемые лёгкими курильщиков и ещё тёплые от температуры тела, находя в этом акте радость и питание. Другие впитывали в себя дыхание заядлых алкоголиков.

Показывая на них, ориентер проинформировал нас:

— Многие из наших братьев, которые уже освободились от физических тел, с таким упоением привязываются к ощущениям физического мира, что всюду сопровождают наших земных друзей, временно неуравновешенных в своих неприятных привычках, которые влияют на них.

— Но почему они до такой степени погружаются в подобные удовольствия?

— Хиларио, — сказал доброжелательный Помощник, — что жизнь начала, то смерть продолжает… Эти компаньоны поместили свой разум в самые низкие аппетиты мира, питаясь одним типом эмоций, который ставит их на уровень животных. И хотя они и посещали религиозные алтари, они не удосуживались отвечать на принципы веры, в которой они жили, веря. Что существование должно быть для них культом самых недостойных удовольствий и одной из самых сильных, самых обманчивых восторженностей. Призыв смерти находит их в сфере преступных и тёмных впечатлений, и, так как по Закону каждая душа получает жизнь в соответствии с тем, что она сама дала, они находят интерес лишь в тех закоулках, где могут подпитывать присущие им иллюзии, исходя из того, что в том положении, в котором они находятся, они бегут от истины, питая к ней отвращение, словно совы, шарахающиеся от света.

Мой коллега жестом выразил свою жалость к ним и просил:

— А как они могут преобразиться?

— Придёт день, когда чистая природа опустошит их чашу, — ответил Аулюс, уверенный в себе. — Существуют тысячи процессов обновления в Бесконечной Вселенной, где осуществляются Намерения Господни, которые называются скорбью, разочарованием, усталостью, отвращением, страданием, тюрьмой…

— Однако, — сказал я, — всё указывает на то, что эти несчастные Духи не скоро устанут от того безумия, которым