— Что это такое?

— Найдено среди вещей, принадлежавших известному русскому гангстеру, погибшему вчера утром в аварии на автостраде, — сказал Фалькон. — Это некто Василий Лукьянов.

— Какое отношение это все может иметь ко мне? — спросила Мариса, но видно было, что упомянутое имя ударило ее как молотком. — Если моя сестра, которую я не видела шесть или семь лет, выбрала для себя занятие проституцией…

— Выбрала? — возмутилась Феррера. Она не смогла сдержаться. — Из четырехсот тысяч испанских проституток едва ли пять процентов по доброй воле выбирают это занятие. И не думаю при этом, что с русской мафией связаны они!

— Послушайте, Мариса, мы здесь не для того, чтобы вас уличить, — сказал Фалькон. — Мы понимаем, что вас заставили. Понимаем, кто заставил. Мы здесь, чтобы облегчить вам ваше положение. Помочь вам выпутаться, освободить вас и вашу сестру.

— Я понятия не имею, о каком таком положении вы толкуете, — сказала Мариса. Она еще не собралась, и ей нужно было время, чтобы взвесить все и выработать план действий.

— В чем состояла договоренность? Может быть, они пообещали отпустить Маргариту в обмен на ваш роман с Эстебаном? — спросил Фалькон. — В обмен на получаемую от вас информацию, на то, чтобы узнать от вас об истязаниях, которым он подвергал жену? В обмен на ключ от его квартиры?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — сказала Мариса. — Эстебан и я — любовники. Я каждую неделю хожу к нему на свидание в тюрьму. Ходила, пока вы не прервали эти визиты.

— Значит, они до сих пор еще удерживают Маргариту, — сказала Феррера. — Так или не так?

— Что «так или не так»? — сказала Мариса, поворачиваясь в сторону Ферреры и направляя часть своего гнева теперь уже на нее. — О чем вы?..

— О том, что вам все еще приходится выполнять условия сделки, — сказал Фалькон. — И как долго это будет длиться, Мариса? Сколько они продержат вас так на крючке? Месяц? Год? А может быть, вечно?

Говоря это, он вдруг усомнился в своем праве вести это расследование. Может быть, он лично слишком причастен к событиям, слишком пристрастен? Ответственность женщины за гибель Инес, возможно, заставляет его проявлять грубость, делает слишком решительным и прямолинейным?

И все же сперва требуется поставить ее перед непреложным фактом, доказать всю серьезность ее положения и только потом приоткрыть возможность более мягкого решения. Но все это, как догадывался он, если и может быть достигнуто, то не за один день и не в течение одной беседы.

— Эстебан и я были очень близки, — сказала Мариса, нащупывая другую лживую тропинку. — Возможно, людям посторонним это и не бросалось в глаза. Вы могли решить, что я всего лишь использовала его. Что он являлся для меня как бы пропуском в иную, лучшую жизнь. Однако я вовсе не…

— Я уже все это слышал, Мариса, — сказал Фалькон. — Возможно, и стоит разрешить вам свидания с Эстебаном.

— Теперь, когда вы восстановили его против меня, да, старший инспектор? — воскликнула она, вскакивая и воинственно взмахивая сигарным окурком. — После того как вы убедили его в том, что он может избегнуть двадцати лет тюрьмы, переложив вину на несчастную черную девку, которую он трахал? Вы это имеете в виду, да, инспектор?

— Не из-за меня вы очутились в ситуации, в которой очутились.

— Какая еще к черту «ситуация»! — взвизгнула она. — Вы все время толкуете о какой-то «ситуации», а я не понимаю, в чем она!

— Она в том, что на вас оказывают давление, с одной стороны, гангстеры, удерживающие у себя вашу сестру, а с другой — полиция, расследующая взрыв в Севилье, — спокойно пояснил Фалькон.

— Мы находимся в шаге от того, чтобы выяснить, где держат Маргариту, — сказала Феррера, отчего голова Марисы резко повернулась в ее сторону.

— Человек на снимке, — сказал Фалькон. — Он заговорит. Но если вы, Мариса, будете с нами откровенны, ничего не произойдет до тех пор, пока Маргарита не будет вне опасности.

Мариса взглянула на распечатанный кадр. Все еще не готова. Ей все еще нужно время, чтобы решиться, чтобы определить для себя, кто или что опаснее для сестры. Феррера и Фалькон обменялись взглядами. Феррера протянула женщине визитку с номерами своего стационарного телефона и мобильника. Они направились к двери.

— Поговорите с нами, Мариса, — сказала Феррера. — На вашем месте я бы это сделала.

— Почему? Почему бы сделали? — сказала Мариса.

— Потому что мы не занимаемся убийствами беззащитных женщин, проникая к ним в дом, не подкладываем взрывных устройств, не подкупаем местных чиновников и не толкаем девушек на путь проституции, — сказала Феррера.

Они спустились по лестнице из мастерской и очутились в душном знойном воздухе двора. Пришлось на секунду передохнуть в прохладе перехода к улице Бустос-Тавера.

— Мы были совсем у цели, — ответила Феррера. Подняв руку, она сомкнула на ней два пальца — большой и указательный.

— Вот уж не знаю, — сказал Фалькон. — Иногда страх оказывает на людей неожиданное действие. Казалось бы, они уже готовы сделать единственно верный шаг, но вдруг виляют в сторону, потому что во тьме различили приближение чего-то страшного и еще более грозного.

— Ей нужно время, — сказала Феррера.

— А время как раз поджимает, — заметил Фалькон, — и при этом она одна. В сложившихся обстоятельствах потенциальный убийца представляется сильнее, чем тот, кто протягивает руку помощи. Почему к работе с ней я и привлек тебя. Мне хочется, чтобы благодаря тебе она почувствовала, что не одинока.

— В таком случае займемся поисками Маргариты, — сказала Феррера. — Когда мы спасем Маргариту, за ней последует и Мариса.

В управлении они застали инспектора Хосе Луиса Рамиреса. Скрестив руки, он нависал всем своим мощным телом над Висенте Кортесом и Мартином Диасом. Его мускулы бугрились под красной, с открытым воротом рубашкой. Он сердито хмурился, а багровый цвет его лба под черными, зачесанными назад волосами придавал ему еще более грозный вид. Они просматривали кадры с дисков из портфеля Василия Лукьянова. Сцены совращения юных девушек всегда возмущали Рамиреса. Даже видеть свою несовершеннолетнюю дочь под руку с ее молодым человеком ему бывало неприятно, хотя жена и уверяла его, что дочка невинна.

Кортес с Диасом нашли лучший угол обзора, и лицо мужчины в сексуальной сцене с Маргаритой можно было хорошо рассмотреть. Черты лица его выделили, укрупнили, и кадр был разослан по всем полицейским участкам Андалузии, в Гражданскую гвардию и в мадридский ЦРОП.

— Почему ограничиваться только Андалузией? — спросил Фалькон.

— Те мужчины и женщины, которых мы определили, проживают в городках на побережье между Альхесирасом и Альмерией.

— Возможно, оставшихся трех мужчин вы не можете идентифицировать потому, что они не местные, — сказал Фалькон. — Полагаю, что эти кадры по крайней мере следует переслать в Мадрид и Барселону, а также каким-то образом ознакомить с ними бизнесменов — местных и из этих городов. Это явится этапом. Если мы сможем найти девицу и обеспечить ее безопасность, то у нас возникает шанс заставить заговорить Марису Морено. А она, может быть, единственная из оставшихся в живых, кто как-то связан с причастными к севильскому взрыву.