– Спасибо. Дизелю будет полезно размяться, а я пойду наверх почитаю.

Шон кивнул и выдохнул облачко дыма.

– Тогда до встречи.

Я почесал Дизеля за ушком, он посмотрел на меня и мяукнул.

– Оставайся тут, дружище, поиграй, а я потом приду.

Я направился к двери в дом, но Дизель пошел за мной. На пороге я остановился.

– Кажется, он сейчас не хочет на улицу. Я возьму его с собой.

Шон кивнул, и мы с Дизелем вошли внутрь. Я прилег с книжкой у себя в комнате, Дизель свернулся рядом и быстро заснул. Я через несколько минут отложил книгу, не мог сосредоточиться – мне все время вспоминался мистер Делакорт. Я прогнал эти мысли, как сумел, помогла дыхательная гимнастика. Довольно скоро я успокоился настолько, чтобы задремать.

Проснулся я от того, что на столике у кровати зазвонил телефон. Я поморгал, чтобы в глазах прояснилось, и посмотрел на часы – была уже почти четверть шестого, я проспал больше двух часов.

В трубке раздался женский голос:

– Будьте добры, пригласите мистера Чарльза Гарриса.

Я представился, и она продолжала:

– Меня зовут Александра Пендерграст. Я адвокат и работаю со своим отцом, К. К. Пендерграстом. Может быть, вы знаете, кто это.

Все в Афинах знали, кто такой Квинтон Кёртис Пендерграст Третий. Это была одна из самых колоритных фигур в нашем городке, юрист, громкие успехи которого стали легендой. Мне смутно вспомнилось, что у него есть дочь, но ни ее, ни ее прославленного отца я не встречал лично.

– Да, я его знаю. Чем могу быть полезен, мисс Пендерграст?

Незнакомые юристы могли звонить мне только по одной причине: в связи со смертью Джеймса Делакорта. Но ведь прошло всего несколько часов, как его не стало. От этой мысли мне сделалось не по себе.

Александра Пендерграст подтвердила мою догадку:

– Мы с отцом управляем имуществом Джеймса Делакорта и хотели бы с вами обсудить нечто относительно его завещания. Будете ли вы сегодня свободны, скажем, в шесть? Простите за внезапность, но это срочный разговор.

– Хорошо. У меня нет других дел.

Но какое же отношение ко мне имел Джеймс Делакорт?

– Мы были бы признательны, если бы вы смогли принять нас у себя, – мисс Пендерграст говорила уверенно и твердо.

– Конечно, как хотите, – я назвал адрес. – Но должен признаться, я не понимаю, зачем я вам понадобился. Я был едва знаком с мистером Делакортом.

– Я догадываюсь, что для вас это неожиданность, – мисс Пендерграст помолчала. – Мой отец вам все объяснит. Лучше отложить это до личной встречи.

– Тогда жду вас в шесть, – я повесил трубку, недоумевая, что за странный подарок мне приготовила судьба.

Склонив голову, Шон посмотрел на меня:

– Ты не против, если я тоже поприсутствую? Вдруг тебе понадобится совет юриста.

– Мне так будет спокойнее. Вся история похожа на какой-то бредовый сон, – я налил себе стакан холодного чая. – Вряд ли у них плохие новости, но кто знает. Надо полагать, это как-то связано с собранием редких книг.

– Не исключено. Или он оставил тебе пару миллионов. А может, ему Дизель приглянулся, и теперь твой кот – богатый наследничек.

Я читал про такие случаи: после богача остается кошка или собака, и все деньги завещаны на уход за ней. Мистер Делакорт утверждал, что любит кошек. Когда Дизель исполнил для него трель, он улыбнулся непривычно широкой улыбкой, от которой его лицо смягчилось, и он перестал казаться таким нелюдимым.

– Он нас, скорее всего, видел вместе в библиотеке, но близко общался с Дизелем только два раза – в субботу и сегодня.

Я посмотрел на часы: юристы должны были прийти с минуты на минуту.

– Мне кажется, Дизель и Данте при нашей встрече будут лишними. Отведешь их к себе в комнату?

– Конечно, – Шон направился к двери. – Ну-ка, ребята, за мной.

Данте потрусил за ним без возражений. Дизель с минуту помедлил и посмотрел на меня.

– Иди-иди, это ненадолго, – я постарался ободрить его голосом.

Дизель мяукнул, как будто согласился – хотя и не без оговорок, – и вприпрыжку побежал следом.

Шон спустился обратно, как раз, когда в дверь позвонили, ровно в шесть. Я прошел в гостиную, а Шон впустил гостей. Мне было слышно, как он представился и объяснил, что не только мой сын, но и мой юрист.

Впервые увидев Квинтона Кёртиса Пендерграста Третьего и его дочь вблизи, я был удивлен. Я знал, что мистеру Пендерграсту за семьдесят, читал о нем в городской газете. Это был классический южный аристократ – рослый, худощавый, с густыми седыми волосами; темный костюм и дорогие ковбойские сапоги так и говорили о достатке.

А вот его дочь оказалась гораздо моложе. На вид она была ровесницей Шона, уж точно не старше тридцати. Я почему-то думал, что по возрасту она будет ближе ко мне. Ростом она не уступала отцу, темные с рыжим отливом волосы были уложены в элегантную прическу, лицо красивое и умное. Строгий костюм подчеркивал привлекательную фигуру. Шон, как я сразу понял, был совершенно заворожен Александрой Пендерграст.

Мистер Пендерграст протянул мне руку, я ее пожал, у него оказалась крепкая и властная хватка.

– Добрый вечер, мистер Гаррис. Спасибо, что нашли время с нами встретиться, потому что дело у нас довольно срочное.

Он говорил звучным низким голосом и растягивал слова, как мой дед по отцу, уроженец Миссисипи.

– Рад буду помочь, – я повернулся к его дочери. – И с вами, мисс Пендерграст, мне очень приятно познакомиться.

Шон сел со мной на диван, а Пендерграстов я усадил на стулья напротив нас. Александра открыла портфель, достала папку с бумагами и обернулась к отцу, ожидая, что говорить будет он.

– Как вам объясняла моя дочь, я душеприказчик Джеймса Делакорта, – мистер Пендерграст оценивающе оглядел меня, и на миг я почувствовал себя школяром в кабинете директора. – Моему клиенту вы понравились. Он явно составил о вас высокое мнение.

– Спасибо за добрые слова, мистер Пендерграст. Он всегда был любезен и не забывал благодарить за мою скромную помощь, – сказал я с улыбкой. – Не каждый так ценит труд библиотекаря. Это был джентльмен в лучшем смысле слова.

– Что верно, то верно, – Пендерграст широко улыбнулся. – Зато в гневе он бывал совершенно невыносим. Терпеть не мог дураков, отчасти поэтому мы с ним так хорошо ладили. Я много чего мог бы о нем порассказать.

– Папа, – укоризненно произнесла Александра. Отец в ответ взглянул на нее с иронией:

– Коллега считает, что я иногда выражаюсь слишком прямо, но мне уже поздно переучиваться, годы не те.