твоей, хуже, если из-за твоей ошибки погибнет коллега. Излишне самоуверенным нечего делать в пожарной службе. Здесь вам не увеселительная прогулка. Там жарко, как в аду, и ничего не видно.

Рассказывать о своей работе он не любил. Но иногда приходилось. Кто же знал, что очередная подлянка будет его ждать сразу после дежурства?

Пожарский цепким взглядом осматривал бойцов на построении. Все ли подстрижены, выглажены и свежи как майская роза.

– Жаркий, чем тебя кормили? – привычно вопрошало начальство, задрав голову. Чтобы посмотреть на него, Пожарскому приходилось задирать голову, отчего болела шея. – Вымахал детина.

В остальном же дежурство прошло спокойно, никому не вздумалось уснуть с сигаретой или поджечь мусор. Так что даже спать не сильно-то и хотелось. На дежурство заступила новая смена, а к нему подошел Семен Константинович.

– Так, Данил, в десять прибудет с экскурсией группа детей. Показать и рассказать, – отдал приказ Пожарский.

– Опять я? – возмутился парень.

– Снова ты, – улыбнулся Барин. – Тебя дети любят, их учительницы – тем более. Профилактика в нашем деле очень важна, чтобы не выросли из оболтусов юные поджигатели. Всё, давай без разговоров.

И остался Данил ждать эту чертову экскурсию. Иногда к ним в часть приводили детей, чтобы познакомить с буднями пожарных и объяснить, что с огнем баловаться нельзя.

Дети все это слушали вполуха, желая поскорее полазить в пожарной машине и примерить каску. В теплое время года даже разрешалось пополивать газон или асфальт из брандспойта. Такая вот общественно-полезная деятельность, чаще всего достававшаяся Данилу. Да, Пожарский прекрасно знал, какое впечатление производит Жаркий, легко таскающий тяжелое оборудование. Придает нотку героизма их профессии. Ну и терпения у парня хватало ответить на тысячу вопросов. Тем более что холостой и одинокий, не нагружать же дополнительно семейных? У них там свои дети есть.

Так что домой Данька возвращался в обед, а поскольку сон малолетние бандиты перебили, топал через сквер на остановку, решив немного прогуляться, а то голова гудела. Да, сапоги у них очень тяжелые, да, рукав держать – нужно много сил, и по лестнице подниматься в полной защите тоже трудно.

Лениво разглядывая прохожих, зацепился взглядом за знакомый силуэт.

– Вот это повезло, – коварно ухмыльнулся Даня, сворачивая на боковую аллею. Там вредина с кем-то болтала. А у него к этой красавице есть парочка просто жизненно важных вопросов.

– Привет, девчонки! – радостно улыбался Данил. В ответ Аверина тоже засияла улыбкой, а Ева насупилась. Что так, не рада его видеть? А он вот, наоборот, еще как рад!

– Данечка, привет! Тебе идет форма, – не преминула Мария отвесить ему комплимент, жадно разглядывая. Он только вот не помнит, Машка опять замужем или снова в разводе?

– Здрасти, – буркнула Евка, окинув его недовольным взглядом с головы до ног, и отвернулась. У Даньки руки так и чесались притянуть эту колючку к себе за талию, пусть шипит и пузырится, Заучка вредная.

– Дань, я хотела классом встретиться, раз Ева здесь, – Аверина улыбалась только ему, демонстративно игнорируя бывшую одноклассницу. – А она категорически отказывается.

– Да, отказываюсь, – равнодушно подтвердила Ева. – Так что без меня, раз уж вам так это надо.

– Но было бы интересно… – начала Аверина. Да, ей было очень интересно узнать, выспросить, а потом смаковать подробности. Как же, заумная мышь теперь директор. И платьишки у нее не с распродаж масс-маркета.

– Мне – нет, – отрезала Евка. – Всего хорошего.

– Стерва, – прошипела Мария. – А такая тихоня была, – развернувшись на каблуках, пошла прочь, недовольно отбивая каблуками дробь. Такая стала эта Никольцева, что на кривой козе не подъедешь.

– Мда, Евочка, умеешь ты народ вскипятить, – усмехнулся Данька, провожая взглядом Аверину. – Чего это вы не поделили?

– Жаркий, вот иди куда шел, – теперь грозного взгляда удостоился он. – Тебе какое дело?

– Да просто интересно, – Данил пожал плечами, и вернув взгляд на Еву, принялся ее разглядывать. Стильная штучка, хоть сейчас в деловом журнале печатай.

– А мне вот интересно, ты на работу вообще ходишь? – спросила Заучка ехидно так. – Как ни посмотрю, ты все бездельничаешь.

– Евочка, – парень подался вперед, слегка наклоняясь, ловя ее взгляд, – я только со смены топаю. Вторые сутки на ногах.

– А, так ты все-таки работаешь, – не смутилась нахалка. – А мне казалось, что только имитируешь бурную деятельность.

Данил захохотал. Вот как у нее так получается? Вроде хочет его задеть, а ему смешно!

– Ну откуда такие глупые мысли? Я никогда ничего не имитирую. Любому делу отдаюсь со всей душой, – произнес, намекая на ночь, и подмигнул так лихо, чтобы сразу поняла, о чем это он.

– Ой, Даня, я бы не стала говорить так уж уверенно, – состроив скорбное выражение лица, высказалась Ева.

– В смысле? – опешил Данька. На что это намекает Никольцева? Что-то вид у нее подозрительный очень.

– В том самом, увы, – не краснея ответила девушка.

– Тааак, я вот сейчас не понял, – Данил стал серьезным. – Ты поехала ко мне сама, утром сама удрала, а имитировал я? Может, это была ты?

– Нет, в себе я уверена. А в тебе нет. Сори, Данечка, – произнесла его имя с непередаваемым ехидством, – но что-то я не запомнила, – огорошила его вредина. – И лучше не помнить, чем разочароваться.

– Обалдела, мать? – не сдержался Жаркий. – Ты что несешь? Да никогда такого не было!

– Дань, что я могу поделать, – она сочувственно похлопала парня по плечу, – наверное, девушки стеснялись тебе об этом говорить. А может, твой накачанный торс это все, что им было нужно.

Парень помрачнел. Вот ни разу не поверит, что эта зараза говорит правду. За дурака его держит? Скорее, нашкодила и теперь в кусты. Заноза тоже любит проворачивать такой трюк. Но как лихо в клубе его клеила, да и ночью вообще не стеснялась. А теперь “не помню”. Лааадненько, придется напомнить. Ох, Ева-Евушка, зря ты эту игру затеяла.

– Ев, а ты совсем не помнишь, как хорошо было? – подозрительно прищурившись, Данька не отводил взгляда от девушки. Пристально вглядывался в ее лицо, пытаясь уловить признаки того, что врет.

– Совсем! – выпалила она, задрав нос. Слишком поспешно.

– Ну врешь же! – не поверил