или рыцаря Грааля, который каким-то чудом словно угодил в Викторианскую эпоху и сделался одним из наиболее типичных ее представителей. Как еще мог поступить Хаггард, если не плести странную паутину истории прошлых столетий, возвращаясь к парным фигурам Симона Волхва и Елены, Зосимы и Феосебеи[149], пусть и в несколько презренной форме популярного «исторического» романа? Психология, к сожалению, не может учитывать эстетические требования. Величие и важность такого мотива, как мотив анимы, не имеют никакого отношения к форме, в которой он представлен. Он пошел по стопам певцов и поэтов, очаровавших эпоху рыцарства XII и XIII столетий. Романтические же устремления его немецкого современника Рихарда Вагнера были не столь безобидными. Опасный гений Фридриха Ницше тоже не остался в стороне, и Заратустра повысил голос в одиночку, без мудрой женщины, которая стала бы соучастницей диалога. Этот могучий голос исходил от страдающего мигренью холостяка, «6000 футов по ту сторону человека и времени»[150], который встречал своих «Дуду и Зулейку»[151]только в приступах безумия и делился признаниями, настолько возмутившими его сестру, что их следы сегодня обнаруживаются лишь в клинической истории его болезни. Звучит печально и скверно, однако таков процесс взросления – нужно внимать страшным диссонансам, которые порождает реальная жизнь, и воспринимать их среди образов реальности. Истина и реальность – уж, конечно, не музыка сфер, а красота и ужас самой Природы. Если Райдер Хаггард использует скромную форму романа, это не умаляет психологической ценности содержания. Те, кто ищет развлечений или высшего искусства, без труда найдут что-то получше. Но всякий, кто хочет проникнуть в собственную аниму, отыщет в его текстах пищу для размышлений – скажем, в романе «Она» – именно ввиду простоты и наивности изложения, совершенно лишенного всякого «психологического» замысла.

1282 Самый богатый урожай, естественно, можно собрать на первичном материале, то есть в сновидениях, которые не придумываются и не «складываются», как романы. Это непроизвольные творения природы, спонтанные выражения психических процессов без вмешательства сознательной воли. Но богатство снов открывается, можно сказать, лишь тому, кто понимает язык животных и растений. Задача трудна, спору нет, однако она не слишком обременяет способного к обучению умного человека, обладающего умеренной интуицией и здоровым отвращением к доктринальным мнениям. Следуя инстинкту истины, интуиция шествует бок о бок с потоком образов, проникает в них, и те начинают вещать и проявлять себя. Заново открываются заброшенные пути, по которым многие люди бродили в давние времена, и возвращаются забытые места – а с ними, возможно, даже и соратники по диалогу. Взяв след, такой человек наших дней пойдет по нему и вот так познает естественное устроение психики.

1283 Автору удалось вызвать у сновидца интуитивную установку, необходимую для того, чтобы следить за бессознательным процессом развития. «Толкование» не придерживается какой-либо конкретной теории, а просто воспринимает символические намеки из сновидений. Хотя в книге используются такие психологические понятия, как анима, это не теоретическое обсуждение; «анима» – просто название особой группы типичных психических явлений, которые может наблюдать каждый беспристрастный очевидец. В столь обширном диалоге любые толкования всегда промежуточны, формулировки всегда предварительны, однако необходимо доказывать их правильность, если брать в целом. Только в конце пути выяснится, справились ли участники диалога, правильную дорогу или нет избрал человек. Диалектический процесс – неизменно творческое приключение, и в каждый миг ты вынужден делать все возможное. Лишь тогда, с Божьей помощью, осуществится великая работа преобразования.

К. Г. Юнг,

апрель 1959 г.

XI. Цивилизация в переходное время

(к тому 10 собрания сочинений К Г. Юнга)

Сообщение об Америке

1284 Докладчик поделился впечатлениями, которые получил в ходе двух своих путешествий по Северной Америке[152]. Психологические особенности американцев отмечены признаками, которые предусматривают применение методов психоанализа, поскольку они указывают на интенсивное вытеснение сексуальности. Причины вытеснения следует усматривать в специфике американского образа жизни, конкретно, в сосуществовании бок о бок с низшими расами, прежде всего с неграми. Сосуществование бок о бок с варварскими народами оказывает суггестивное воздействие на инстинкты белой расы, едва поддающиеся усмирению, и потому, следовательно, настоятельно ощущается потребность в защитных действиях, что и проявляется в различных особенностях американской культуры.

О психологии негров

1285 Психозы у негров сродни психозам белых людей. В более легких случаях диагноз поставить непросто, поскольку нельзя быть уверенным в том, что не столкнулся с очередным суеверием. Дело дополнительно затрудняется ввиду того обстоятельства, что негр обыкновенно не понимает, чего от него хотят, а еще невежественен (не знает своего возраста и не имеет представления о ходе времени). Вдобавок ему не свойственно обращать внимание на собственные мысли – это явление можно уподобить сопротивлению, которое мы встречаем у наших пациентов. Неграм почти неведомы галлюцинации, и они редко говорят о бредовых идеях и сновидениях. – Негр необычайно религиозен: его представления о Боге и Христе предельно конкретны. Докладчик уже отмечал[153], что отдельные качества американцев (например, их self-control [154]) возможно объяснить именно совместным проживанием с (неуправляемыми) неграми. Точно так же совместное проживание оказывает свое воздействие и на негра. Для последнего белый человек выглядит идеалом: в негритянской религии Христос всегда предстает белым. Он сам хотел бы стать белым или иметь белых детей; при этом, ему кажется, что белые его преследуют. В приведенных докладчиком примерах сновидений негров очень часто возникает стремление приспособиться к поведению белого человека. Поражает немалое количество жертвенных символов, встречающихся в таких сновидениях, о чем лектор упомянул в своей книге «Метаморфозы и символы либидо»[155]. Данный факт можно трактовать как еще одно доказательство того, что подобные символы не являются сугубо христианскими, что они обусловлены биологической необходимостью, самим происхождением человека.

Радиовыступление в Мюнхене[156]

1286 На ваш вопрос ответить не так-то просто. Мой интерес ко всему этому возник вовсе не из какого-то глубинного желания постичь суть китайской философии, из изучения которой, могут сказать, я почерпнул столько полезного для своей психологии. Напротив, китайская мысль изначально представлялась мне совершенно чуждой. Сближение с Китаем и с Рихардом Вильгельмом произошло, не стану этого скрывать, исключительно благодаря нескольким психологическим открытиям. Прежде всего это, разумеется, открытие коллективного бессознательного, то есть безличных психических процессов; оно пробудило во мне интерес к первобытной и восточной психологии. Среди указанных безличных психических процессов немалую долю составляют те, которые кажутся нам абсолютно непонятными, которые нельзя сопоставить ни с одним из известных нам исторических символов, но которым находится