— Постараемся.

— В таком случае не смею вас задерживать. Благодарю, тетушка Грейс, за то, что вы до сих пор в меня верите.

— Не стоит благодарности, — с улыбкой ответила тетушка. — Если на то пошло, вам надо поблагодарить и мисс Дэнби — она тоже в вас верит.

Пожелав тетушке Грейс спокойной ночи, Макс удалился. Хотя он еще не придумал, как обойти новое препятствие на пути к политической карьере, его очень утешило, что тетушка не разочаровалась в нем и не оттолкнула от себя.

Этим счастливым поворотом дела он был обязан мисс Дэнби. Как смело она ринулась защищать его, как упорно отказывалась от брака по расчету.

Тетушка Грейс права. Он и правда должен выразить ей благодарность. Но, учитывая, что стоило этой девушке ворваться в его жизнь, как тут же начались неприятности. Макс сомневался, что осмелится снова встретиться с ней лицом к лицу.

Прошел месяц. В этот вечер Кэролайн Дэнби оставила меринов на попечение конюха и вышла из амбара. Вернувшись домой, она с головой погрузилась в работу — необходимо было подготовить лошадей к началу осенних торгов. Но, как она заранее подозревала, последствия скандала настигли ее даже здесь.

За последние две недели несколько джентльменов, которые до этого не проявляли к лошадям никакого интереса, нарочно приехали в Кент — якобы для того, чтобы осмотреть знаменитые конюшни. Однако смотрели «покупатели» в основном не на лошадей, а на нее, из чего Кэролайн заключила, что они просто захотели увидеть своими глазами героиню свежих сплетен леди Мелросс, ту самую разнузданную девицу, которую застали полураздетой с Максом Рэнсли.

Если они ожидали увидеть эффектную кокетку, то, несомненно, уехали разочарованные, со вздохом подумала Кэролайн.

По крайней мере, теперь о светском сезоне в Лондоне и речи не шло, а спустя неделю леди Дэнби отчаялась уговорить ее выйти замуж за Макса Рэнсли. И хотя Юджиния так и не простила ее окончательно, однако, когда по дороге домой Кэролайн рассказала, как все было, сводная сестра была шокирована, возмутилась, а потом расплакалась от жалости к бедной Кэро.

И теперь, с удовлетворением подумала Кэро, поднимаясь на крыльцо поместья и бросая перчатки и хлыст дворецкому, все получилось так, как она и хотела, — все оставили ее в покое, и можно без помех заняться конюшнями.

Кэролайн надеялась, что мечта Юджинии тоже исполнится, и ее ждет блестящий светский дебют. Пока Кэро уделяла все свое время лошадям, леди Дэнби наладила переписку с леди Гилфорд и миссис Рэнсли, а также написала своим многочисленным друзьям, чтобы скандал не отразился на будущем Юджинии.

Кэролайн была этому рада и ни капли не жалела о случившемся. Конечно, иногда она просыпалась посреди ночи, вспоминая, как прижималась к широкой груди Макса Рэнсли; а тот гладил ее по щеке и шептал утешительные слова. Однако со временем это пройдет.

Как обычно, одетая в бриджи и сапоги, Кэролайн собиралась на цыпочках прокрасться в свою комнату и перед ужином переодеться в более женственный наряд. Но когда она пыталась проскользнуть мимо гостиной, леди Дэнби окликнула ее.

— Кэролайн, это ты? Мне нужно сказать тебе кое-что очень важное!

Гадая, чем на этот раз расстроила леди Дэнби, Кэролайн вернулась и зашла в комнату.

— Что случилось?

Леди Дэнби была так взволнована, что даже не обратила внимания на бриджи Кэролайн.

— Ах, дорогая моя, боюсь, что по случайности оказала тебе медвежью услугу!

Кэролайн тут же охватило дурное предчувствие.

— В каком смысле?

Леди Дэнби бросила на нее виноватый взгляд:

— Понимаешь, после злоключения в Бартонском аббатстве я написала доверительным собственникам имущества твоего отца, сообщила, что ты выходишь замуж, и велела делопроизводителям подготовить брачное соглашение. — Прежде чем Кэролайн успела возмутиться, мачеха торопливо прибавила: — Я была уверена, что ты в конце концов согласишься! Когда на прошлой неделе стало очевидно, что свадьбы не будет, я написала им об этом. А сегодня пришел ответ от лорда Вудбери.

— Вудбери? — Кэро презрительно фыркнула. — Представляю его реакцию! И зачем только папа назначил его главным опекуном?

— Но, милая, он был одним из лучших друзей твоего отца. Кроме того, его собственное имение Мендинхолл процветает, поэтому были основания предполагать, что и твоим имуществом он распорядится разумно.

— Не спорю, управляющий из него хороший, — ответила Кэро, — но Вудбери никогда не нравилось, что я работаю в конюшнях. В последний раз, когда они с папой виделись, Вудбери заявил, что мне давно пора носить женские платья и научиться вести себя, как подобает барышне моего положения, а не проводить целые дни в стойлах, среди грумов и кучеров.

Леди Дэнби тактично промолчала — видимо, поскольку была на стороне лорда Вудбери. Наконец Кэролайн спросила:

— Так что же он написал?

Мачеха вздохнула:

— Тебе это не понравится. Узнав о случившемся, он был возмущен. Лорд Вудбери считает, что твое поведение можно объяснить только последствиями шока — ни одна девушка в здравом уме не отказалась бы от предложения руки и сердца в подобной ситуации, пишет он. Лорд Вудбери убежден, что «противоестественный интерес» к конюшням не идет тебе на пользу, ты настолько замкнулась в своем мирке, что даже не в состоянии осознать, какой урон скандал наносит тебе и твоей семье. Поэтому, чтобы защитить тебя и всех нас, лорд Вудбери убедил других попечителей, что необходимо сделать то, на чем он давно уже настаивает, — продать конюшни.

От потрясения Кэролайн застыла, сердце будто остановилось, кровь отлила от лица. Голова закружилась так, что пришлось схватиться за спинку кресла.

— Продать конюшни? — с трудом повторила она. — Продать моих лошадей?

— Д-да, милая.

Но это невозможно! Они не могут так поступить, не имеют права. Не считая содержания, назначенного леди Дэнби, все остальное имущество отца, включая поместье, конюшни и денежные ресурсы, завещано Кэролайн. Папа обещал, что земля и дом будут принадлежать ей, а позже станут частью ее приданого.

Кэролайн покачала головой, пытаясь собраться с мыслями.

— Разве они могут продать конюшни против моей воли? — спросила она дрожащим голосом.

— Не знаю. Ах, детка, мне так жаль! Я же понимаю, как много для тебя значат твои лошади.

— Много… Это моя жизнь! — Внезапно Кэро охватила бурная ярость. — Все, над чем я трудилась десять лет! Конюшни уже проданы? Покажите письмо.

Мачеха молча протянула лист бумаги. Кэролайн выхватила его и мельком проглядела письмо.

— Судя по всему, они еще не успели это сделать, — произнесла она. — Должен быть какой-то способ помешать им! Конюшня принадлежит мне.

Однако Кэролайн вовсе не ощущала уверенности — она чувствовала только нерешительность и страх, вдруг мысленно сравнив себя с лошадью, в первый раз очутившейся перед десятифутовым барьером.