Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бей Тень подумал, потеребил бородку и поднял руку, привлекая внимание:
— Буй Суй, мне непонятен твой поступок, но я ценю тебя за мудрость. Если хочешь, то можешь попробовать поднять этот наглый мусор. Но если он не будет заниматься в достаточной мере, или же будет отставать от остальных учеников, то…
— То вы лично можете растоптать этот мерзкий прыщ! — воодушевленно подхватил Буй Суй. — Эй, Глу Пыш, а ну беги сюда, бездельник. Отнеси этот мусор во врачебные покои, а потом избавься от трупов. Как только сделаешь это, ты будешь помогать мне лечить этого мерзавца, а потом станешь наблюдать за ним. Ты пройдешь вместе с ним путь ученика и что-то мне подсказывает, что тебя ждут очень большие трудности.
Я хмыкнул про себя. Ага, большие трудности ждут нас всех. Потом почувствовал, что меня куда-то поволокли. Беспардонно так поволокли, ногами вперед. А ещё не вернули тапочек. Почему-то мне это не понравилось…
Глава 10
«Если гора не идет к Мо Ли, значит
горе не так уж сильно и нужно идти к Мо Ли»
Хихитайская народная мудрость
Меня отволокли во врачебные покои. Не скажу, что я был безумно этому рад, но с другой стороны — я ученик! Пусть и ханин, но я уже не мусор. Я уже значимый прыщик на теле монастыря Чаокинь.
Во врачебных покоях лежали шесть циновок, в центре возвышался большой чугунный чан с курящимся парком. Стены прикрывали связки сухих трав, а за стеклянными дверьми большого шкафа притаились пузатые склянки с разноцветными жидкостями и бутыли из выдолбленных тыкв. Воняло хлоркой, лотосом и спиртом.
Глу Пыш бросил меня на бамбуковую циновку так неаккуратно, что я рыкнул от боли, когда приложился башкой о керамическую подушку. Похоже, что моё умение поглощать энергию Ци бесследно испарилось. Мда, ненадолго же хватило и чешуек дракона…
Судя по нахмуренному лицу Глу Пыша, он не сильно рад своему новому назначению.
— Ты чего, дурак? — прошипел я от боли.
— Сам ты дурак, — бывший слуга показал мне мудру отрицания, сложенную из трех пальцев.
— Я же тебя выручил. Ты теперь ханин! Ты теперь не мусор, который можно безнаказанно убить!
— Лучше бы я оставался слугой. Можно было спокойно дремать в теньке, пока старший ученик занимался тренировками. Можно было доедать объедки и важно ходить между другими слугами. Ведь я был слугой ильгопина — значимая фигура! А теперь я кто? Всего лишь один из тех, кому запросто могут проломить башку? Безнаказанно… Мне же ещё и избавляться от трупов… — проворчал Глу Пыш.
В эту секунду я понял, что зря вызволил этого чудака из неволи. Ему лучше было оставаться в слугах, пресмыкаться и получать побои. Никакого карьерного роста и только постоянное ожидание смерти. Но мы в ответе за тех, кого приручили, поэтому я покопался в себе, нашел неиспользованный сундучок с красноречием и открыл его:
— Мой друг и верный соратник, я один раз тебя защитил и впредь не дам никому в обиду. Если я выбрал тебя в братья, то знай — ты теперь как за каменной стеной. Никто не посмеет тебя обидеть! Ты мне веришь?
— Ну-у-у, я не знаю-у-у, — протянул Глу Пыш.
— Верь мне. Если кто-то только посмеет на тебя неуважительно взглянуть — дай мне знать, и я ему тогда глаз на другое место натяну.
— Ты такой сильный?
Он уставился на меня настолько наивными глазами, что я тут же почувствовал желание обмануть его. Но надо было показывать, что я весь израненный и мне вообще кранты.
— Да я сильнее Гадзиллы. Вот только дай выздороветь, и я тебе докажу это. Тебя никто не обидит! Если только кто-нибудь бросит в тебя неуважительным словом, то я тут же раскрою ему череп и положу туда пару лепестков лотоса! — заверил я с самой серьезной рожей, на которую только был способен. — Только покажи на обидчика пальцем, и я ему устрою харакири!
Недоверчивость на лице Глу Пыша таяла, как снег под мартовским солнцем. Даже улыбка проступила широкой проталиной.
Шлеп!
Проталина исчезла, а сам Глу Пыш отлетел в сторону, держась за ухо. За его спиной возник суровый Буй Суй. Глу Пыш тут же посмотрел на меня и вытянул палец по направлению к Буй Сую.
— Вот. Я показал пальцем, — проговорил мой новый собрат дрожащим голосом. — Ты как будешь убивать его? Жестоко вспорешь брюхо или просто медленно задушишь? Учти, я побаиваюсь крови.
— Ты хочешь всю жизнь ходить со сломанным пальцем? — проговорил Буй Суй. — А ну живо вали отсюда и убирай тела на площади. Чтобы через пять минут даже пылинки не было на чистых камнях нашего монастыря.
— Эй, ты же обещал, — проныл Глу Пыш, обращаясь ко мне.
— Друг мой, я же просил тебя дать мне выздороветь. Ну, чего ты гонишь медведей? — развел я руками.
— Я уже не служка, я уже ханин. Мне по рангу не положено убирать трупы, — попытался надавить на жалость Глу Пыш, обращаясь уже к Буй Сую.
— Тогда ты присоединишься к ним, непослушный мерзавец! — вскричал Буй Суй. — Удар Солнечного Каракута!
Только Буй Суй изобразил стойку, из которой должен был произведен удар, как Глу Пыш рухнул на колени и поднял сложенные ладони над головой:
— Прости! Прости глупого дурака, старший брат Буй Суй. Я сейчас всё сделаю, только не убивай.
— Считаю до трех. Раз! — произнес Буй Суй.
Глу Пыш словно телепортировался — вот он был здесь, а в следующий миг его не стало. Только пылинки завихрились от поднятого ветра.
Буй Суй прошелся по покоям, что-то взял из шкафа и повернулся ко мне:
— Лезь в чан.
— Не хочу.
— А тебя никто не спрашивает. Лезь в чан — лекарственные травы смягчат вред от ударов и промоют раны. Или ты хочешь истечь кровью и умереть в тот же день, в какой стал ханином?
— Но у меня нет никаких ран, — ответил я.
И Буй Суй знал это…
— Да? А внутренние? Или ты думаешь, что Железная Рубашка защищает ото всех ударов? Если у тебя повреждены легкие, то пар от лекарства лечебно воздействует на внутренние органы и остановит кровотечение. Ты полезешь или нет? — сурово спросил Буй Суй.
Вот же настырный. Как говорила одна моя знакомая гейша с низкой социальной ответственностью об одном из своих клиентов: «Такому легче отдаться, чем слушать его нытьё и уговоры!»
Я скинул разодранное в пух и прах кимоно, отшвырнул его
