Деньги Кристиано — их последняя надежда. Либо это, либо кредиторы поделят Монтеверде на части.

Одевшись, Антонелла вышла из комнаты и обнаружила Кристиано за завтраком. Женщина в униформе подавала ему кофе и булочки, пока он читал утреннюю газету. Антонелла присоединилась к нему, хотя есть ей совершенно не хотелось.

— Через два часа мы летим в Монтебьянко, — сообщил он, даже не поздоровавшись. — Твой брат встретит нас там.

И больше не говорил с ней.

Поездка в аэропорт была долгой и безрадостной. Было очень мучительно сидеть с ним рядом и молчать. Ощущать его присутствие каждой клеточкой своего тела и не иметь возможности дотронуться до него. Быть так близко и в то же время так далеко.

Пожалуй, наилучший выход — уехать домой и попытаться прожить без Кристиано.

Если бы можно было все знать с самого начала, заглянуть мужчине в душу и понять, что он никогда не сможет быть таким человеком, какой тебе нужен. Если Кристиано не способен быть честным с собой, то у них ничего не получится.

У нее болит за него сердце, но она не в силах его изменить. Он должен измениться сам.

Единственным светлым пятном этой поездки, не считая встречи с Данте, было то, что она увидит Лили.

Ее не было в аэропорту, но, когда их привезли во дворец, беременная Лили подбежала к Антонелле и заключила ее в объятия. Затем она отступила, глаза ее расширились.

— Элла, ты изменилась!

Антонелла взглянула на Кристиано. Он был поглощен разговором с Нико Кавелли, кронпринцем Монтебьянко.

— Пустяки, уверяю тебя. Просто последние дни, когда мы прятались от урагана, были тяжелыми, вот и все.

— Я слышала об этом. Бог мой, как, должно быть, страшно там было! Только ты и Кристиано, да? — Глаза Лили заблестели. — Возможно, поэтому ты кажешься мне другой. Что вы с красивым принцем делали в уединении, Элла?

Антонелла закатила глаза, словно Лили сказала глупость. Еще вчера ей отчаянно хотелось поговорить с подругой, однако сейчас это желание пропало.

— Ничего, кроме того, что пытались выжить. У тебя слишком буйное воображение. Наверное, из‑за беременности.

Лили вздохнула, приложив ладони к животу.

— Впереди еще целый месяц, а я чувствую себя так, словно в любой момент могу родить.

Должно быть, Нико и Лили были связаны телепатически, потому что, не успела она произнести эти слова, как он подошел к ней, подвел к стулу и помог сесть, предлагая выпить чего‑нибудь прохладительного. Антонелла отвела глаза. В данный момент ей невыносимо было видеть влюбленную пару, видеть, как Нико смотрит на свою жену, или как лицо Лили светится, когда он целует ее.

Антонелла невольно покосилась на Кристиано. Он наблюдал за ней. На мгновение их взгляды встретились, но потом он отвернулся. В ее жизни не будет такой полной, безоговорочной любви. Она всегда знала, что ей не суждено обрести счастье. Так зачем страдать из‑за этого?

Вскоре прибыл Данте. Антонелла бросилась к нему и крепко обняла. Он долго не отпускал ее. Нелепо, но она расплакалась.

— В чем дело, Элла? — спросил брат. — Ты в безопасности, и я очень этому рад.

— Я подвела нас, Данте, — прошептала она, — подвела.

— Нет, — твердо проговорил он. — Это я подвел. Что бы теперь ни случилось, ты не должна винить себя.

— Мне надо было постараться…

— Элла, — прервал ее Данте, целуя в бровь, — моя милая малышка. Ты всегда винишь себя и всегда не права. Перестань, не надо.

Он мягко отстранил сестру. Кристиано стоял неподалеку с непроницаемым лицом. Антонелле невыносимо было видеть его. Она отвернулась и вышла на террасу. Ей необходим воздух, необходимо привести мысли в порядок. Но когда она вернулась в зал, мужчины уже ушли. Лили хмурилась, глядя на нее, решимость светилась в ее глазах.

— Нам надо поговорить, Антонелла.

Девушка вздохнула:

— Да, полагаю, ты права.

Мужчины совещались несколько часов. Антонелла извелась, не зная, что происходит. Гнев зародился в душе и постепенно нарастал, словно ураган, который она только что пережила. Гнев на отца за многое: за то, что довел Монтеверде до банкротства; за то, что видел в дочери лишь красивую вещь, которую можно выгодно использовать в политических целях. Когда все это так или иначе закончится, она станет жить по‑другому. Во‑первых, поступит в университет, начнет учиться, и пусть кто‑нибудь другой разливает чай и мило улыбается иностранным дипломатам или партнерам по бизнесу. Она способна на большее, и ей не терпится это доказать.

Злилась Антонелла и на брата за то, что тот не действовал более решительно, не сделал попытки заключить мир с Монтероссо.

И еще она злилась на Кристиано — за неспособность смириться со смертью жены, за отказ принять ее любовь как дар. Ее любовь чего‑то стоит. Она и сама чего‑то стоит. Как Кристиано посмел отвергнуть ее?! Как посмел принять ее невинность, просить о доверии, если не собирался жениться? Да он попросту использовал ее. Правда, Кристиано спас ей жизнь, и она ему благодарна, но это не извиняет его.

Разговор с Лили помог Антонелле. Подруга не указывала ей, что делать, не судила, а просто расспрашивала о том, что произошло и как это подействовало на Антонеллу.

Когда Лили пошла распорядиться насчет обеда, Антонелла осталась на террасе, потягивая сладкий чай со льдом и размышляя.

— Антонелла.

Сердце ее подпрыгнуло. Она отставила чашку и посмотрела на Кристиано так холодно, как только смогла. Последнее, чего ей сейчас хотелось, — это разговаривать с ним.

— Как все прошло, Кристиано? Ты теперь герой‑победитель? Следует ли мне склониться в глубоком поклоне и назвать тебя своим господином?

Лицо его было непроницаемым. Бесстрастным. Это лишь подстегнуло ее злость.

— Едва ли это необходимо, — сказал он. — Данте согласился продавать мне железную руду, а я в обмен выступлю гарантом ваших займов. Это наилучший выход для всех нас.

— О да, безусловно. Как Данте воспринял сообщение, что будет главой государства только номинально?

— Монтероссо пришлет своих советников, чтобы помочь вам с восстановлением. Данте по‑прежнему король.

— Интересно, надолго ли? — тихо спросила Антонелла. Управлять страной будут именно советники. Наверняка Данте тоже это понимает.

Кристиано пригладил рукой волосы и сел в кресло напротив.

— Я не хочу, чтобы все так закончилось между нами, Антонелла.

Она скрестила руки на груди, чтобы удержаться и не вцепиться ему в горло. Все ее тело дрожало от избытка эмоций.

— Как закончилось, Кристиано? Твоим триумфом? Твоей безоговорочной победой и свободой от обременительных обещаний?