Я выстрелил ей в ногу. Соседка переломилась, как ствол охотничьего ружья. Убегая, я оглянулся – она лежала на боку, подтягиваясь судорожными рывками, волокла за собой простреленную ногу и угрожающе рычала. Перепрыгнув через яму, оставшуюся после «унесенного ветром» столба, я снова обернулся – и весьма своевременно успел спрятаться за обгорелую трансформаторную будку. Из задней двери «Компьютерных систем» выбегали людоеды, напоминающие в своем обличии охотников на крупную добычу. Один из бритоголовых развязно гоготнул, обнаружив посреди двора «стреноженную» женщину. Он вскинул помповое ружье, прицелился ей в лоб. Соседка хищно ощерилась, подалась к нему, растопырив пальцы. Выстрел опрокинул ее навзничь, из распахнувшегося затылка хлынуло селевым потоком…

Я отползал за подстанцию, подмечая тропки к отступлению. Похоже, у людоедов в этом районе были крупные планы. Их высыпало на задний двор «Компьютерных систем» не меньше десятка. Охотники энергично совещались, щедро используя непечатную лексику. Потом рассыпались цепью, но пока никуда не спешили. Возможно, грохот в магазине они ошибочно связали с зараженной во дворе. Долговязый упырь в замшевом жакете – горло у него было обмотано длинным шерстяным шарфом – вынул рацию, демонстрируя неплохую техническую оснащенность банды. Долетали отдельные фразы.

– Груздь, мы уже на месте – пришлось тут свернуть, не доходя… Сивый и Шашлык уже перекрыли Космическую?.. Алмазно, чуваки… Хорошо, ждем еще несколько минут и начинаем выдвижение…

Я чувствовал, как холодеет спина. Я влип в облаву. Банда людоедов прочесывает внутриквартальную территорию между улицами Ватутина и Космической. «Плановое» мероприятие, а я оказался не в том месте и не в то время. Зараженные их вряд ли интересуют, мутанты – тоже. Идет охота на людей – из мяса и костей. Для них это то же самое, как раньше съездить всей семьей на выходные в торговый центр: запастись продуктами на недельку-другую, заодно приятно провести время. Меняются формы, но не меняется содержание!

Здесь не было ничего, кроме битого кирпича и кое-где устоявших, но хорошо обгоревших первых этажей. Пятиэтажные кирпичные дома в этом обширном квартале перед техническим университетом были газифицированы, они взрывались и пылали, как факелы. Я пробежал мимо сбившихся в кучку железных гаражей, не встретив ни одной живой души, повернул к проспекту Маркса – вдруг удастся прорваться? – но там уже гудели моторы транспортных средств, перекликались каннибалы, растягиваясь в цепь. Теперь мне точно стало неуютно. С боем в прорыв? Или подождать – выровнять, так сказать, линию фронта? Я помчался по диагонали, выскочил к бывшему скверу, окруженному одинаковыми домами. Зеленая зона ничем не отличалась от прочих в городе – срезана под корень на дрова. Голый пустырь. Я помчался краем – через двор жилого дома. У распахнутой крышки овощного хранилища кто-то шевелился. У соседней – тоже. На меня уставились испуганные глаза изувеченного человеческого создания. Он был одет по-зимнему (с учетом местной специфики), сбрасывал к себе в подвал какие-то обугленные доски. У мутанта отсутствовали уши – их с успехом заменяли слуховые отверстия, похожие на раздавленные пельмени. Нос и правая сторона лица выглядели так, словно их стянули скотчем. Привстал второй у соседнего погреба, сжал ломик, обнажив остатки зубов – на вид вроде человек.

– Прячьтесь, народ, – бросил я, пробегая мимо. – Облава идет…

Они возились, ахали, в развалинах слышались сдавленные крики. Молва побежала быстрее меня – в соседнем дворе женщина, с головой закутанная в древний плед, волокла к подвалу согбенного старика. Мелькнула фигура в оконном проеме – типичное привидение. Здесь действительно повсюду были люди! И никаких сил самообороны! Как они тут живут? Обреченно дожидаются своего часа? Так ведь дождутся, уже дождались! Я прибавил ходу, наивно полагая проскочить опасную зону, и совершенно выпустил из вида, что навстречу, со стороны Космической улицы, идет такая же облава! Я поздно их заметил – они валили толпой вдоль горелок, им негде было рассредоточиться – помчался наискосок, заприметив останки коллективного овощехранилища, примыкающие к подземной парковке. Там можно было укрыться и какое-то время играть в пятнашки. Меня уже заметили! Простучала злая автоматная очередь, загомонили охотники. Пригнувшись, я метнулся за прах растерзанной вентиляционной будки. Не было времени отбрасывать приклад и с удобством устраиваться на позиции. Я ударил врассыпную – по толпе, не дожидаясь, пока она рассосется. Двое выпали из коллектива – один угомонился сразу, другой вертелся, обливая кровью себя и товарищей. Я невольно задумался – эта публика знает хоть одно не матерное слово? Они, вообще, в курсе про «нефритовые жезлы», про «страну божественного лотоса»? Людоеды разбегались, стреляя на ходу, прятались за укрытиями. Двое пробежали краем парковки, чтобы зайти в тыл и не оставить мне даже призрачного шанса. Я швырнул в их сторону гранату – черт возьми, не стал бы этого делать, если бы не слышал, как они там мерзко хихикают! Взрывом разметало остатки трубчатой ограды, и эти двое уже не хихикали. Сомневаюсь, что я сделал этот мир лучше. Теперь людоеды отыграются на «штатских». Впрочем, и так отыграются. Они открыли плотный огонь, стали подползать, отрывисто перекликаясь, и мне в этот час стало совсем невесело. Я отполз от дымохода, начал куда-то извиваться между кирпичными горелками. Укрытия отличные, но какой от них прок, если эти черти разом поднимутся?! Я привстал, чтобы сделать выстрел… и рухнул пластом – вздыбленное овощехранилище простреливалось насквозь! Меня тряхнуло, пуля угодила в рюкзак за спиной. Я поднял руку с автоматом, выпустил очередь наугад, чтобы не очень там расслаблялись. Ну, всё, Алексей Карнаш, молись, не молись…

И это слово «Алексей, Алексей…», повторяемое до бесконечности, вдруг стало назойливо закрадываться в мозг. Поначалу я решил, что это в голове что-то замкнуло – оно и немудрено в таком грохоте и отчаянии. Но вот оно стало вываливаться из контекста, слишком настойчиво бить по ушам, и я забеспокоился, сделал уши торчком.

– Алексей… Алексей… Ползи сюда, скорее… – Я покосился через плечо и обнаружил, что из скрытого лаза под кирпичным фундаментом проступает человеческая голова! Это была пожилая женщина в шерстяном платочке с очень морщинистым лицом. Сердце бешено забилось. Как-то не было времени выяснять, откуда она меня знает, я схватился за спасительную соломинку, пополз к фундаменту. Она отступила, и я протиснулся в узкое отверстие, куда-то покатился в темноте. А она, привстав на цыпочки, маскировала лаз, сдвигая огрызок бетонной плиты. Я пришел ей на помощь, деликатно отстранил, схватился за плиту, лежащую снаружи, поволок… Возможно, снаружи этот лаз и не бросался в глаза. Но где гарантия, что, обнаружив пустые развалины, людоеды в сердцах не разберут их по камешку?

Облегчение нахлынуло, закружилась голова. Побегаем еще. Сколько лет я играл в азартные игры со смертью, когда-нибудь точно доиграюсь! Я хотел задать резонный вопрос этой доброй самаритянке, но она пробормотала, чтобы я шел за ней, и пошла вперед, держа перед собой фонарик. Я покорно тащился следом, разглядывая ее низенькую сутулую фигурку, и какие-то мысли заскребли в голове. Одна из них прочно зацепилась и стала вызывать сначала удивление, потом обеспокоенность, потом что-то вроде смущения…