– Чё это врать-то мне? Сказал, схожу, значит, схожу.

– Доказательства нужны, – не унимался Вовка. – Принеси крест, что ли.

– Ты чё? Совсем без мозгов? Скажи ещё – памятник. Я возьму какой-нибудь веночек и принесу.

Мы дождались, пока совсем стемнеет, и я начал собираться. Взял с собой пару свечек и спички. Так как бабка на ночь закрывала нашу дверь на ключ, выбираться пришлось через окно.

На дворе уже было темно, и мне, честно говоря, было немного ссыкливо. Одно дело – там перед Вовкой выпендриваться, другое дело – идти ночью на кладбище. Я уж даже было передумал в какой-то момент. Но надо было держать слово, и я пошел.

Через пару минут я услышал сзади чей-то топот. Я уж с перепугу подумал, что это бабка с дедом в погоню пустились за мной. Я отчётливо представил, как бежит дед в кальсонах, а за ним бабка в ночной рубашке. И так ремнями над головой помахивают. Я метнулся в сторону с дороги, на чём-то поскользнулся и впечатался всей пятернёй в это что-то липкое. Коровья лепёшка, сообразил я. Но это всё же лучше, чем попасться деду или бабке.

– Ты где? – звал меня Вовка.

– Тьфу ты, – чертыхнулся я, выползая из коровьих лепешек. – Ты-то что тут делаешь?

– Мне одному там страшно, – сказал Вовка. – А чем это пахнет? Ты что, обосрался, что ли, уже? – смеялся Вовка. – Даже до кладбища дойти не успел, а уже в штаны наложил.

– Щас ты у меня в штаны наложишь. – Я оттирал лопухом остатки коровьей лепешки. – Я просто поскользнулся.

Через пять минут мы оказались возле кладбища. Зрелище немного напрягало своей мрачностью. Было не то чтобы страшно, было очень как страшно. Я уже снова готов был признать поражение и предложить вернуться домой. В этот момент моё самолюбие вместе с геройством сквозонули куда-то в район пяток и сидели тихонько, попёрдывая. Но тут со стороны дороги послышались голоса. Это из кино возвращалась местная молодёжь. Попасться им на глаза означало получить по шее от бабки или от деда. Это уж как повезёт. А то, может, и от обоих по очереди. Если нас застукают, то обязательно отведут домой. И посему мы приняли правильное решение и сиганули в кусты. Нам даже было всё равно, что эти кусты отгораживали кладбище. Мертвецов на тот момент мы боялись меньше, чем деда или бабку. Конечно, с мертвецами мы были ещё не знакомы.

– Вовка! – шептал я. – Ты как?

– Страшно. Сзади нас какая-то могила. Вдруг сейчас кто-то полезет оттуда. – Вовка жался ко мне поближе.

Я и сам тоже не чувствовал себя героем. Сидел тихо и составлял компанию самолюбию с геройством. Мы решили, чтобы нам было не страшно, зажечь свечки. Чиркнул спичкой и зажег сначала одну, потом другую свечку и отдал её Вовке. В слабом свете свечи я решил осмотреться. Лучше бы я сидел и не крутился.

Я обернулся и посветил. Мой детский мозг дорисовал всю картину за меня. Мне показалось, что могила шевелится и оттуда тянутся руки. Конечно, сейчас я понимаю, что это была лишь игра света и теней, но тогда это была хорошая игра моего воображения. Станиславский бы сказал – Верю!

Закричал я громко и даже, кажется, как-то неестественно. Как Джельсомино в фильме. Вовка, не оставаясь в долгу, поддержал меня. Как говорится, началась паника. Паника – это когда один знает, в чём суть ужаса, а другие орут и бегут за компанию, будучи уверены, что орущий и бегущий рядом сосед точно уж в курсе ситуации.

Затем закричали на дороге. Тоже, как показалось мне, очень неестественно. Какой-то душераздирающий женский визг. От этого визга мы с Вовкой закричали ещё громче. Затем послышалось с дороги: «Чур меня!», какой-то «бум», затем: «Поднимай её, бежим отсюда», и удаляющийся топот.

Нас с Вовкой тоже уговаривать долго не надо было, и мы, побросав свечки, ломанулись в противоположную сторону, прочь от этого места. Бежали мы быстро и без оглядки. Вовка, несмотря на маленький возраст, не уступал мне в скорости. Мне казалось, что руки из могилы вот-вот настигнут нас, и я притопил ещё быстрее.

Когда мы оказались на террасе, мы забились на одной кровати под одеяло и так незаметно как-то уснули. Утром нас разбудила бабка.

– Вставайте, задохлики. А чё это у вас дерьмом попахивает? – но не акцентировала на этом внимание. – Я вам щас новости поведаю за завтраком. Как раз вам урок будет, чтобы не шастать где попало…

Вся деревня обсуждала свежую новость.

– А у него глазища такие огромные, как огонь светятся.

– И воет нечеловеческим голосом.

– Это, я так думаю, призрак Володьки-алкоголика, царство ему небесное. Не успокоится душа окаянная.

– Да причём тут Володька? Говорят, у этого рога и хвост были. Не иначе как чёрт.

– А Галка-то. Как посмотрела в его горящие глаза, прям сознания лишилась. Так волоком и тащили её до дома.

– Говорят, что Петька-то, Никитишны внук, тот совсем обделался…

И ещё много чего было рассказано, и много дней сплетничал народ по деревне, с каждым днём история принимала всё более ужасный оборот.

Мы с Вовкой радовались только одному. Что бабка с дедом не узнали, что мы ночью ходили на кладбище, и нам ужасно повезло, что мы не встретились ни с этим Володькой-алкоголиком, ни с чёртом. Иначе бабке с дедом было бы уже некого пороть.

– Вовка. А что ты будешь делать, когда вырастешь?

Мы валялись на покрывале в огороде, пока бабка с дедом вели боевые действия на огородном фронте. На полезных культурах завёлся какой-то зверь, и надо было избавляться от него. День был солнечный, а к обеду так вообще стало припекать. Мы уже сбегали на пруд искупались, надули через соломинку пару лягушек, и заняться было больше нечем. Скоро обедать, и мы решили просто поваляться и не причинять никому беспокойства.

– Так что? – повторил я вопрос.

– Я даже и не знаю, – задумался Вовка. – Наверно, как папа, стану инженером и буду вертолёты делать.

– Эх ты! Как говорит бабка – нет мозгов, нет забот. Ни в академию, ни замуж. Ничего ты не смыслишь. Вот я, например, когда вырасту, то первым делом женюсь.

– Зачем? – не понимал Вовка.

– Ну как же? Жена – это самое главное в жизни мужчины, после мамы. Как говорит папа. Без неё жить – скукота одна. Это же как мама, только уже лично твоя. Только твоя и больше ничья.

– А как же я? – удивился Вовка.

– Ну, ты, если захочешь, то тоже себе жену возьмёшь, и будет у тебя своя. Тоже. Только твоя, – объяснял я Вовке.

– Вот будет у меня жена, а я, например, прихожу домой, после того как нагулялся, а она мне и котлеты даст, ботинки помоет и штаны почистит. Или, например, я пива с друзьями во дворе попил, как папа, а потом домой прихожу уставший, а она с меня одежду снимет и спать уложит. Только я попрошу её ещё сказку рассказать.

– Это да, хорошо, – согласился Вовка. – А с кем жениться-то будешь?