Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока большинство студентов старательно размещали клубнику в ящики, дозоры сидели по углам колхозного поля и вполне добросовестно обозревали окрестности. Домой убыли, не дожидаясь вечернего сумрака. И опять без всяких эксцессов дошли до ставшего родным здания школы. Почти в темноте прошел короткий чемпионат по волейболу. А когда пришлось выставлять ночное наблюдение, впервые появилось пусть и невнятное, но уже сопротивление. У Женьки появилось обоснованное желание дать одному из протестующих для острастки в морду, но потом он, все-таки, передумал. Вопрос решился путем назначения старшим ночных дозоров ставшего уже знаменитым Василия.
На следующий день Женька отменил любые работы. Напрасно на него пытался орать приехавший представитель председателя, и даже Агафья советовала выйти в поле. Женька уперся.
— Без меня никого не отправлю. Все!
В конце фразы стояла его, ставшая привычной добавка, указывающая направление движение непонятливых и бестолковых людей.
Делегации должны были прибыть к двенадцати часам. А уже с одиннадцати Женька с переменным успехом пытался доказать Вере Семеновне, что, не имея никаких корыстных и политических намерений он может проводить переговоры только в ее апартаментах. В конце концов, ему ответили почти его же языком, а Женька поставил задачу подготовить комнату на первом этаже. Но женщины — весьма переменчивые и непонятные натуры. За десять минут до планируемой встречи Вера Семеновна отозвала Женьку в сторону и немного грустно заявила:
— Забирай!
— Кого? — не понял Женька.
— Не кого, а чего. Апартаменты, конечно. Не можем же мы опозориться. Мы — не босяки какие-то.
Итак, сработало большевистское чувство справедливости. А сразу за этим демаршем появились первые представители чужого мира. В отношении них Вера Семеновна пыталась проявить элементы гостеприимства в подготовленных к переговорам апартаментах. Длинный, сформированный из нескольких, стол сверху прикрывали разноцветные скатерти. А поверх них стояли самые настоящие чашки с блюдцами. На самые разномастные стулья усаживались представители власти — председатели местного и второго, участвующего в строительстве, колхоза, местный председатель сельсовета, два или три человека из бригады и опять тот же самый интеллигент в мятом костюмчике. А рядом с ним скромно сидел Браслет.
Те, кто помнит эти времена, могут сразу сказать, что председатели сельсовета чаще всего были только формальными представителями власти. Но за столом первым слово взял именно этот, выбранный народом человек. Он и предложил выступить всем по одному от каждой заинтересованный группы. Но выступать начал председатель, как тогда говорили, богатого колхоза.
— Я не понимаю, что здесь устроили. Если зарвался один мальчишка, давайте его отстраним и отправим в город с нужной характеристикой. А вы его посадили со взрослыми людьми и пытаетесь образумить. Нечего разговаривать с этим уголовником. Я могу поговорить с нашим участковым, а он вынесет вопрос перед местным отделением. И что мы должны обсуждать? Людей мы уже нашли, местные нам не нужны. Я обязательно обращусь в исполком — эти студенты приехали отдохнуть на деревню.
Дебатов не получалось. Все как один выступили с предложением убрать Женьку. Даже насчет отряда речь не шла. Судя по всему, заявления устраивали всех. Пожалуй, только председатель сельсовета пытался снизить накал и обострение на переговорах. Но от него только отмахнулись. И когда кто-то предложил убрать с совета Женьку, все быстро и немедленно согласились. Никого даже не смутило возмущение в коридоре, где столпились собравшиеся у дверей студенты. «Интеллигент» скромно, но довольно улыбался, Браслет показывал кулак Женьке. А лицо сидевшей сбоку на кровати Веры Семеновны выражало полную растерянность. Наконец, Женька встал и заявил:
— Ну, если мы не можем договориться…
Со всех сторон послышались крики:
— А с тобою никто и не собирался договариваться.
— Хорошо, — внешне Женька казался вполне спокойным.
Он поднял дырявый пакет с пола и начал укладывать в него свои бумажки. В этот момент на стол выкатилось три ручных гранаты, известные всем под названием лимонка. Женька сделал растерянное лицо и начал торопливо запихивать одну из гранат обратно в пакет, затем вторую. Третью он зачем-то оставил в руках и начал дергать и рассматривать чеку. Кося глаза в сторону гостей, Женька хорошо видел, как замершие в первое время члены делегаций, будто по единой команде, бросились на выход. Они сталкивались в дверях, спотыкались в коридоре и издавали шум, соразмерный по децибелам с проходом по деревне целого стада слонов.
Женька улыбнулся. Потом осмотрелся — у своей кровати стояла навытяжку Вера Семеновна с белым лицом. Она через силу подошла к столу, долго всматривалась в лежащую на нем гранату и вдруг с несвойственной ее возрасту прытью заскочила за Женьку. Он не успел подумать ничего плохого, как с необыкновенной ловкостью Вера Семеновна отвесила ему что-то похожее на подзатыльник. Только рост не позволил ей сделать это в соответствии с установленным порядком и традициями. А пока Женька обдумывал, что ему делать — обидеться или воспринимать это как должное, Вера Семеновна, только теперь зайдя спереди, притянула его голову за рубашку и расцеловала в обе щеки.
— Ну, балда. Ведь даже и я купилась. Вот был бы сейчас грех, что тогда? Не мог предупредить, что ли? А, впрочем, правильно, что ничего не сказал. Так оно вернее получилось. Умница!
Она оттолкнула Женьку и случайно качнула стол. От ее толчка граната покатилась по неровной поверхности, и, не успел Женька подставить руку, как она упала вниз и ударилась об пол. Два человека с жалостью смотрели, как корпус гранаты раскололся на две части. И теперь вместе их держала только странная по виду чека. Женька сразу вспомнил, как взводный говорил «спасибо английскому инженеру». Да, спасибо этому Лемону, и, в первую очередь, за использованную идею. Хотя его и так уже увековечили в названии самой известной гранаты.
Родственные связи
Женька очень опасался быстрого приезда представителей МВД, но совершенно неожиданно для него наступило затишье — претензии местных и посторонних структур не просто снизили активность. Их не было. Последним кто сдал позиции, оказалась Агафья. Уходя из цитадели, где она чуть не сорвала голосовые связки, женщина так и заявила:
— Так я и знала. Все-таки, бабы надежнее. Ну, где
