Приходя в себя и по обыкновению посвящая выходные подготовке тем для колонки на предстоящую неделю, написанию заметок и черновиков статей, ограничивая посещение всех информационных источников, отдыхая, проводя время дома и занимаясь личными делами, она получила новым ранним утром одновременно ушат холодной воды и снег на голову потоком сообщений, вопросов, ссылок и звонков по поводу случившегося на набережной во время праздничного салюта. «Героини среди нас», «Спасение спасающего», «Сила любви», «Держись за юбку» — заголовки, от примитивных до остроумных, сыпались отовсюду. И везде, крупным планом или издалека, её пятая точка в маленьких белых трусиках. Радовало, что их поцелуй произошёл раньше и привлёк внимание уже после того злополучного прыжка. Съёмку, которую показала ей Лиза, раскладывали на кадры, но она была нечёткой и очень тёмной. Светка, на правах подруги, просила от неё личный комментарий для своего журнала. Подписчики слагали ей хвалебные посты и желали счастья в личной жизни. Егор мудро заметил, что любая реклама на руку в их деле, безусловно поддев: «особенно когда благородный поступок совершен в нижнем белье привлекательной девушкой».

Слегка выдохнув в детском саду, где никто не бросил на неё ни одного косого взгляда, она встретилась с Егором. Они обсудили уже обработанный ею материал и наметили варианты по представлению деревенских историй, которыми загорелась Настя. После она заскочила в кофейню. Пока готовили её заказ на вынос, она стояла у кассы, поймав себя на мысли, что избегает смотреть на стойку у окна. Это их место с Павлом на двоих, и одной здесь было неуютно и…пусто. Тая поглядывала на неё с нескрываемым интересом, но Настя делала вид, что не понимает её сигналов. Она рассчиталась и приняла пакет из рук девушки. Официантка придержала его и всё-таки спросила:

— С вашим молодым человеком всё в порядке?

Настя потянула за ручки.

— Могло быть лучше, но он поправится. Спасибо!

И уже в спину услышала:

— Как сможете, возвращайтесь к нам отметить выздоровление.

Ей стало очень тепло от такого ненавязчивого сочувствия. Она развернулась и пожала Тае руку.

— Спасибо! Обязательно появимся.

Она надеялась, что правильно подгадала по времени и попадёт к нему после утреннего обхода. Однако, сначала заглянула в регистратуру, отдала выстиранный халат, позаимствованный той ночью, и вручила администратору шоколадку за помощь, рассчитывая, что не возникнет ненужных возражений про кофе для пациента.

От Павла пришло два сообщения «Доброе утро!» и второе на пороге в палату «Отзовись! Всё в порядке?»

— Всё в порядке, — ответила она, проходя внутрь.

Он лежал на кровати, с двумя подушками, взбитыми повыше под головой. Перебинтованная на бедре нога покоилась поверх покрывала, которое он натянул, как только она вошла. Она скользнула взглядом по его ногам и усмехнулась.

— Прячься-прячься! Светить телесами — моя прерогатива.

Он широко улыбнулся. Она предупреждающе стрельнула глазами. Он ухмыльнулся.

— Я был не просто свидетелем, а виновником твоего…свечения.

Настя поставила рядом с ним держатель с двумя термостаканчиками, вытащила контейнер, приборы и салфетки. Он покосился на тумбочку.

— Кофе?

— Из нашей кофейни с наилучшими пожеланиями от Таи, — она протянула ему стакан и замерла. Вернула его на тумбу.

— Тебе помочь присесть?

Он начал качать головой, но внезапно кивнул. Она подозрительно сощурилась.

— Не прикидывайся совсем немощным.

Он тоже сощурился.

— Мне будет приятно, если поможешь.

Она наклонилась, поцеловала его в губы, задержавшись чуть дольше к обоюдному удовольствию.

— Как на самом деле себя чувствуешь? — проговорила ему в уголок рта.

Он судорожно выдохнул, и она отстранилась. Он поймал ее левой рукой.

— Чувствую неважно, вдохнуть полной грудью не получается. Но надеюсь, сегодня отпустят на домашний режим.

Она осторожно присела на самый край кровати.

— Убедись сначала, что никаких побочных эффектов от удара. Я говорила с папой о посттравматических последствиях, — она заметила его полу-улыбку. — Не смейся.

Он положил её руку себе на щёку и потёрся об неё, покалывая отросшей щетиной.

— Я не смеюсь. Я рад твоей заботе.

Его взгляд опустился ниже.

— Садись нормально, здесь хорошее основание, не прогнётся, — вдруг тихо засмеялся, — размести свою П-О-П-У-лярность удобнее.

Она щёлкнула его по лбу.

— Ты видел?

Он кивнул.

— Тобой пестрит весь интернет. Как бы теперь она, — он повёл бровями, — не затмила собой твои запястья для меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Она застонала и поперхнулась смехом. Откашлялась и снова засмеялась.

— Вспомнилось в тему. Когда я была маленькой, я пела не «эскадрон гусар летучих»*, а «афедрон гусар липучих».

Он хохотнул и тут же поверхностно выдохнул.

— Прости, — она подала ему в руки стакан с кофе. — Пей, пока совсем не остыл.

Он сделал маленький глоток и закатил глаза.

— Ммм, спасибо!

Она последовала его примеру. Он погладил её колено.

— Дашь попробовать свой?

Она поднесла свой стаканчик к его лицу. Он едва уловимо мотнул головой, уставившись на её губы. Она прикрыла глаза, усмехаясь. Смочила губы кофе и медленно его поцеловала, не позволяя захватить инициативу.

— Наш первый кофейный поцелуй, — проговорил он, кладя ладонь ей на затылок.

Она мягко высвободилась.

— Паш, будешь продолжать в том же духе, тебя оставят в больнице до конца недели.

— Ты здорово отвлекаешь меня от боли и раздражения из-за пребывания бревном.

— Замечательно, — она взяла контейнер и вилку. — А теперь открывай рот и набирайся сил.

Она принесла ему сырники. Он ел из её рук и ничего вкуснее не мог вспомнить.