И, кроме того, приличные девушки не залезают к человеку в почту и личные бумаги, а именно это она и планировала сделать. Впрочем, она никогда не называла себя приличной девушкой.

– Ах, вот чего не делают приличные девушки? Спасибо, что объяснила мне.

– Пожалуйста, пожалуйста,– откликнулась Эмбер.

Она опустила ноги со щитка и стала шарить по полу в поисках бутылки с водой, которую дал ей Том. Отвинтив крышку, она вновь уселась поудобнее и отпила глоток.

– Так как же получилось, что ты стал юристом? Мечта всей жизни?

– Ничего подобного,– ответил Финн.– Это вышло почти случайно.

– Где ты заканчивал юридический? – спросила она, заранее зная ответ.

– В Гарварде,– ответил он.

– Довольно дорогая случайность.

Он нахмурился.

– Мне не до шуток. За эту случайность я до сих пор расплачиваюсь.

Эмбер кивнула. В его кредитных отчетах мелькали студенческие ссуды. Но от этой информации, к сожалению, пользы было мало. Она не сомневалась, что Финн посещал юридический колледж, и если даже его ссуды покрывались каким-то агентством, оно для видимости продолжало бы проводить платежи через Финна.

– Я перепробовал массу всяких работ,– сказал он.– Однажды я проснулся с мыслью о том, что должен серьезно изменить свою жизнь. И вот к чему это привело.

– А теперь ты скучаешь.

Он повернулся к ней.

– Как ты догадалась?

– Я часто вижу тебя во дворе или на улице. У тебя это написано на лице.

И это было правдой. Но она не поведала ему о том, сколько времени провела в наблюдениях за ним и Дианой Трейнор.

– Не столько скучаю, сколько испытываю недостаток в эмоциях.– Он пожал плечами.– Нарисовал в воображении Перри Мейсона, а не получил даже плохонького эпизода в «Законе Лос-Анджелеса».

Ей хотелось задать еще один вопрос, но Финн опередил ее:

– А что скажешь о себе? Как тебе удалось получить работу в таком издательстве, как «Мачизмо»?

– Думаю, это тоже вышло случайно,– ответила она.

– Как это?

Сняв заколку с «конского хвоста», Эмбер встряхнула волосами, обдумывая ответ на этот вопрос. Легенда про «Мачизмо» была надежным прикрытием: Управление № 7 действительно издавало популярные книги. Все остальное Эмбер придумала специально для Финна. Но она уже давно научилась смешивать ложь с изрядной долей правды. В данном случае эта практика имела два преимущества: во-первых, такое вранье легче запоминалось, а во-вторых, если она не ошибалась относительно того, что Финн – агент, то вполне вероятно, что его детство было таким же исковерканным, как и ее. Если откроется она, тогда, может быть, откроется и он.

– У меня было жуткое детство,– тщательно подбирая слова, призналась она.– Я связалась с дурной компанией.– Она покачала головой.– В какие только переделки я не попадала, страшно вспомнить. И когда я впервые оказалась в суде для несовершеннолетних, моя мать быстренько умыла руки.

В глазах Финна отразились изумление и неодобрение.

– Не может быть.

– Увы,– сказала Эмбер.– Сидящая рядом с тобой очаровательная женщина в юности была кошмаром.

При этих словах он рассмеялся.

– В это-то я верю. Я имел в виду твоих родителей. Разве они не старались тебе помочь?

Эмбер подумала, что хотела бы знать, как складывались взаимоотношения в его семье. Она плохо себе представляла родителей, привязанных к своим детям. Они с Брэндоном рано осиротели, несмотря на то что их родители были очень даже живы. Возможно, в этом отчасти виновата и она сама: она действительно была сорванцом. Но ее родители никогда не пытались одернуть ее, удержать от неправильных поступков. Проклятье, да они с ней почти не разговаривали!

– Когда мне было семь лет, умерла моя сестра. Примерно через год мать с отцом расстались, и я никогда его больше не видела. Да я и маму-то редко видела. Она с головой окунулась в работу и наняла мне няню. В то время мне казалось, она обижается на меня за то, что я осталась жива. Сейчас я так не думаю. Возможно, ей было тогда слишком больно. Возможно, она думала, что работа поможет ей забыться. Ее побуждения не столь уж важны. Все, что я знаю, это то, что она меня игнорировала.

– Поэтому ты постаралась привлечь ее внимание.

– Угу.

Финн покачал головой.

– Мне очень жаль. Она взглянула на него.

– Как я понимаю, в твоем детстве было больше розовых тонов?

– У меня было замечательное детство,– сказал Финн.– Родители работали полный рабочий день – мы нуждались в деньгах,– и меня отдавали в детский сад или на продленку всякий раз, когда мама не могла договориться о ночной смене. Но когда они бывали дома, я становился центром их вселенной.

Эмбер попыталась себе это представить, но картина в воображении полностью не складывалась.

– Ты видишься с матерью?

Она вспомнила, как Том рассказывал, что отец Финна болел раком. Финн покачал головой.

– Она умерла в прошлом году. Они были немолоды – маме исполнилось сорок пять, когда я появился на свет, а до этого детей у нее не было,– так что неожиданностью назвать это нельзя. Но все равно больно.

Потянувшись к нему, Эмбер крепко сжала его руку.

– Мне жаль,– сказала она.

Ее слова были искренни. Не умея по-настоящему прочувствовать пустоту от потери родителя, она вполне ощущала грусть утраты, окутывавшую Финна как покрывалом. А что до утрат, так Эмбер знала о них больше, чем ей хотелось бы.

– Все в порядке,– сказал он, отнимая у нее руку, чтобы переключить передачу.– Но каким образом твое злосчастное детство привело тебя в издательство?

– Благодаря воспитательной программе,– сказала она.– Однажды в исправительный центр пришел для проведения беседы мой теперешний босс, Джеймс Монаган.

Говоря об этом, она слегка выпрямилась. С ее точки зрения, Джеймс был святым. Кто, кроме святого, мог вытащить ее из адского пламени?

– Что за беседа?

Здесь она отклонилась от правды.

– Одна из тех, которым человек обязан своей судьбой. Но она вовсе не была душещипательной. И сопровождалась заданием. Довольно сложным...

Эмбер замолчала, припоминая, насколько сложным. Смешно даже говорить о какой-либо «душещипательности». Это был ультиматум: примкни к нам или пройди свой путь в качестве обвиняемого по делу об убийстве. Она покачала головой.

– Но я выдержала испытание, и потом нас стали обучать.

– Обучать?

– Языку, грамматике и тому подобному,– ответила Эмбер, почти не погрешив против истины. Она действительно прошла интенсивный курс обучения произношению. До работы в Управлении она понятия не имела, как правильно говорить по-английски, а уж тем более по-французски или по-арабски.– Я по-прежнему занимаю общий кабинет с одним из наших ребят, парнем по имени Брэндон Клайн.