– Я солгала вам, – призналась девушка. – И напрасно. Здесь заперт мой костюм… Да, мой костюм супергероини, тот самый, который пытался распороть мне живот. Он сбежал, но я сумела поймать его, а потом заперла в пещере.

– Но зачем? Это же опасно!

Лоба смущенно переступила ногами.

– Я знаю, – вздохнула она. – Но я потратила столько трудов на то, чтобы изготовить его, что просто не могла решиться с ним расстаться. Костюм обладает непревзойденными возможностями… Даже, пожалуй, слишком выдающимися. Я хотела достичь совершенства, что и стало моей ошибкой. Лучшее – всегда враг хорошего. Стремясь к идеалу, я сшила поистине демоническое одеяние, которое превосходило всякое воображение своей свирепостью. Настоящее боевое облачение, достойное древних героев… И я не смогла с ним справиться.

– На что ты надеешься?

– Что однажды мне хватит смелости открыть дверь, войти и укротить его… Вот о чем ты должна помнить: сшитые костюмы остаются дикими, их нужно дрессировать, учить подчиняться хозяину. Иногда это очень нелегко. Если ты выберешь шкуры слишком свирепых животных, ты вряд ли когда-нибудь сможешь покорить сшитый тобой костюм. Из гордыни, из стремления к всемогуществу я допустила страшную ошибку… Мое творение оказалось сильнее меня.

Пегги испуганно покосилась на стальную дверь.

– А он… разве он не должен был уже истощить свои силы? – спросила она. – Ведь костюм заперт здесь уже давно, разве не так?

– Некоторые костюмы обладают таким запасом энергии, что проходит много лет, прежде чем они начинают уставать, – ответила Лоба. – Что же касается моего, то я подкармливаю его мелкими зверьками, которых ловлю наверху. И таким образом поддерживаю в нем силы. Я просовываю ему пищу вот через это отверстие, видишь?

Лоба указала на небольшой люк в нижней части двери.

– Я не хочу, чтобы он умер, потому и подпитываю его. Однажды, если мне удастся собраться с духом, я вступлю с ним в схватку. Вот войду в камеру и надену его… Только этот костюм позволит мне покинуть второй этаж, понимаешь? С ним я смогу преодолеть все ловушки саванны и баобабового леса… И вернусь наконец домой.

Девушка была готова заплакать. Пегги шагнула к ней, но юная воительница поспешно отвернулась.

– Идите спать, – бросила она сухо. – Завтра вы отправляетесь в путешествие, из которого, возможно, никогда не вернетесь.

На следующее утро Лоба вручила ребятам рюкзаки, наполненные сушеной едой и предметами первой необходимости, а потом проводила до опушки леса из деревьев-тигров и указала им нужное направление.

– Ну вот, – сказала она напоследок, – это все, что я могу для вас сделать. Если фортуне угодно, в один прекрасный день вы вернетесь сюда со шкурами легендарных животных, которых убьете, преодолев тысячи опасностей. Не обижайтесь, но я терпеть не могу прощаться. Мы просто разойдемся каждый в свою сторону и не станем оборачиваться.

И, подкрепив свои слова делом, девушка исчезла в зарослях лиан, направившись назад, к бункеру.

– Ну что ж, – вздохнул Наксос, – жребий брошен, и нам осталось только двигаться вперед.

Трое друзей пустились в дорогу. Из ультрафиолетовых ламп, закрепленных на потолке, струился невыносимый зной. В ближайшие часы жара, и без того почти нестерпимая, должна была только усиливаться, поэтому они шли молча, сберегая дыхание. Кроме того, все то, что Лоба успела рассказать о здешних опасностях, тоже не располагало затянуть в пути веселую песню.

Как и всякий раз, когда голова Пегги была ничем не занята, мысли ее вернулись к Себастьяну. Где-то он сейчас? По-прежнему ли питает пылкие чувства к Изи – юной колдунье, залучившей его в свои сети?

«Должна ли я простить его, если бы он сейчас вернулся? – размышляла девочка. – Забыть обо всем и вести себя так, словно ничего не произошло… Не уверена, что я на это способна. Его невольное предательство всегда будет стоять между нами, даже если мы никогда о нем не заговорим».

Чтобы утвердиться в своем решении, Пегги принялась перечислять в уме все недостатки своего бывшего возлюбленного. Он был вспыльчив, необуздан, не умел признавать своих ошибок. Но самое главное – прожив семьдесят лет под грузом заклятия, которое не давало ему физически стареть, Себастьян утратил энтузиазм и способность радоваться жизни, свойственную настоящим подросткам. С самого начала между ним и Пегги не было взаимопонимания: они воспринимали мир слишком по-разному. Постепенно девочка осознала, что Себастьян давно утратил свежесть чувств, свойственную ей самой: в душе он был уже изношен, пресыщен. То, что девочка открывала для себя впервые, ему было известно уже много лет. Разность в восприятии приводила к частым обидам и ссорам. В конце концов Пегги Сью поняла: втайне Себастьян глубоко сожалел, что не может вырасти, стать настоящим взрослым мужчиной и вести нормальную жизнь честного труженика, который каждый день ходит на работу.

«Вероятно, он вообразил себе, что Изи, будучи колдуньей, способна избавить его от заклятия, которое не дает ему стареть», – подумала девочка.

«Перестань терзаться! – вмешался в ее мысли синий пес. – Лучше смотри внимательнее по сторонам, а то еще наступишь на змею. Себастьян остался в прошлом! Он всего лишь один из юношей, которые встретятся тебе на пути. Ты слишком молода, чтобы считать его единственной любовью в своей жизни».

Он был совершенно прав, и Пегги постаралась встряхнуться. В самом деле, ей не следовало забывать, что они пробираются через враждебную территорию, где смерть подстерегает их на каждом шагу.

– Почему ты хочешь начать именно с овец? – вдруг спросил Наксос, золотые волосы которого сияли в ярком полуденном освещении.

– Потому что они – мирные животные, добрые, – объяснила Пегги Сью. – Овцы не могут причинить нам вреда, а мне достаточно остричь трех или четырех из них, и дело будет сделано. Я смогу связать себе костюм-невидимку, не пролив ни капли крови.

– Это верно, – признал Наксос. – Но все-таки невидимость немножко устарела… Я хочу сказать, мне такой способности недостаточно, я хочу чего-то более существенного.

– Понимаю, – вздохнула Пегги, – ты мальчик, и тебя привлекают способность к разрушению, физическая мощь, схватки с монстрами. А мне такие возможности совсем не нужны. Я предпочитаю действовать хитростью. Если я стану невидимкой и смогу проходить сквозь стены, то сумею быть полезной очень многим людям. Я буду чем-то вроде призрака-шпиона… И мне это очень нравится.

В ответ Наксос только скептически хмыкнул. Доводы Пегги явно казались ему не слишком убедительными. Он на мгновение задумался, затем прибавил:

– А как ты будешь стричь овец, если они невидимые?

Пегги пожала плечами.

– Лоба объяснила мне, что их можно увидеть, когда они спят, – сказала она. – Во сне животные не могут контролировать свою способность оставаться невидимыми, и она перестает действовать. Засыпая, овцы сразу становятся заметными.