— Вика была с вами?

— Нет, она была на кухне… Кажется. Я не помню, я же сказала.

«Да все она помнит, — внезапно поняла я. — Она все очень даже хорошо помнит. Кажется, на кухне… Значит, именно там и была Вика. И совсем не кажется. Интересная ситуация…»

Они перешли на полутона. Видимо, разгневанная девица немного успокоилась. Но теперь я почти ничего не слышала. До меня долетали только обрывки фраз, а жаль.

Мне ничего не оставалось, как появиться перед их очами с невинной физиономией. Как и следовало ожидать, и Лариков и Екатерина сразу замолчали и уставились на меня так, будто я фантом. Так, легкая тень пролетала мимо…

Если учесть, что именно на меня они возлагали большие надежды по освобождению некоторых барышень от подозрения в двойном убийстве, остается только поразиться их безграничному бесстыдству!

— Привет, — бросила я, проходя к своему драгоценному компьютеру. — Как дела?

— Плохо, — мрачно проговорил Ларчик. — Ты даже и представить себе не можешь, как плохо.

Екатерина молчала, смотря в окно и нервно покусывая нижнюю губку.

— И что же у нас так плохо? — поинтересовалась я, запуская «Братьев Блюз».

— Меня обвиняют в убийстве, — тихо сказала Катя, и в ее глазах заблестели слезы. — Представляешь? Меня — в убийстве…

— А ты их, конечно, не убивала, — сказала я.

— Не надо так иронизировать! — вскрикнула Катя. — Конечно, я никого не убивала! Неужели ты в этом сомневаешься?

Сомневаюсь? Еще как…

Я развернулась к ней и, внимательно смотря в ее невинные, широко распахнутые и детски доверчивые глаза, сухо сказала:

— Сомневаюсь, представь себе.

Она отшатнулась. Ее глаза расширились еще больше.

— Нет, — пробормотала она. — Нет, ты не можешь…

— Тогда перестань врать и скрывать, — сказала я. — Потому что от твоего вранья уже чертям в аду тошно, честное слово… А мне — тем более. И помогать я вам не собираюсь. Себе дороже.

Она какое-то время молчала, старательно изучая пол. Когда ей удалось изучить его детально, она подняла на меня глаза и тихо, почти шепотом, произнесла:

— Хорошо, я все объясню. И врать больше не стану. Клянусь тебе.

— Ну да, конечно. Я тебе верю. «Как верит солдат убитый, что он проживает в раю».

Я засмеялась.

— Саша, перестань! — одернул меня Лариков.

— Андрей Петрович, я хотела бы вам помочь, но… Я не могу в данный момент ничего сделать.

— Не можешь или не хочешь?

— Не могу и не хочу, — пропела я. — Потому что терпеть не могу, когда меня считают полной кретинкой.

— Я же пообещала больше не врать, — хрипло сказала Екатерина.

— Значит, признала, что врала раньше, — хмыкнула я. — Ладно, поверим тебе. С некоторой натяжкой, но ради великого милосердия поверим. Но — запомни, если ты еще раз о чем-то умолчишь, я ухожу и делайте что хотите.

— Да, — кивнула она. — Я согласна.

Кажется, ее проняло наконец-то!

Я смотрела на нее, пытаясь понять, насколько эта странная девушка искренна сейчас. Ее глаза — впрочем, были ли вообще когда-либо зеркалом души эти прелестные, обрамленные длинными и пушистыми ресницами, глаза?

— С чего начнем? — спросила она.

— С самого начала, — ответила я. — С ребенка.

* * *

— Я же сказала, что ничего не помню!

На какое-то мгновение мне почудилось, что таинственным и непостижимым образом Катя уменьшилась в размерах, превращаясь в ту маленькую девочку. Она сжалась в комок и смотрела на меня с такой затаенной злобой, что я на секунду прикрыла глаза. Нет, я не верю в чушь, что взглядом можно уничтожить, хотя мне в эту минуту казалось, что Екатерина не замедлила бы это сделать, обладай она способностями девочки Чарли из романа Стивена Кинга, — она просто испепелила бы меня, оставив лишь горстку угольной пыли там, где раньше стояла Александра Сергеевна Данич.

Черт возьми, почему я вызываю в ней такие волны ненависти, стоит мне только упомянуть о малыше?

— А если постараться? Что тогда произошло?

— Это не имеет к делу отношения! — взвизгнула она.

Лариков дотронулся до моего плеча.

— Саша, — начал он. — Если это действительно несущественно, может быть, не надо вспоминать это? Человеку, может быть, больно. Она ведь была совсем маленькой, Саша!

— Послушайте, мы договаривались, что я начну доказывать ее невиновность в том случае, если сама буду в этом убеждена, так? — не выдержала я. — Сейчас я в этом не уверена. Более того, у меня в данный момент есть вполне логичная версия, и Екатерина там занимает основную позицию! А мы опять будем ходить в тумане и искать неведомо что, пока…

Я перевела дух.

— Пока не убьют кого-нибудь еще. В таком случае я предпочту арест Екатерины — в любом случае, всем будет безопаснее. Если она еще одна, следующая жертва, то под неусыпной охраной родной милиции с ней вряд ли что случится. А если убийца она, смогут спокойно жить остальные… Ладно, пусть будет так. Согласны? Если да, я снимаю вопрос о давно забытых событиях из Катиной жизни…

— Нет! — заорала Катя.

Сейчас она была еще более напугана.

— Я… я не хочу в тюрьму, — прошептала она. — Я постараюсь вспомнить, как все было тогда. Если вы считаете, что это так важно.

— Считаю, — кивнула я. — Более того, мне кажется, что все сейчас происходящее теснейшим образом связано с тем маленьким ребенком, которому вздумалось поиграть с острыми ножницами.

* * *

— В тот день мы остались втроем. Я сидела в комнате. У меня была огромная кукла со светлыми длинными волосами. Немецкая… А Илюшка играл на полу. Вика… Где же она была? Я не помню… Кажется, на кухне. Она там разогревала что-то, но… Я не могу сказать точно.

— Она не заходила в комнату?

— Нет.

— Что было потом?

— Крики и кровь. И Илюша стал похож на мою куклу, тем более что она тоже почему-то оказалась в крови.

— Илюша сам схватил ножницы?

— Не помню.

— Хорошо, но потом Вика в комнате появлялась? Хотя бы на секунду?

— Нет!

— Вы были вдвоем?

Она молчала, нахмурив лоб.

— Катя, уже нет смысла скрывать это. Вики нет. Вспомни, пожалуйста!

— Я… действительно ничего не помню. Только то, как нас потом избили. Вику били очень сильно. И она кричала, что всех ненавидит. И все.

— А Салилов?

— При чем тут Салилов?

Она вытаращилась на меня с испугом.