— Хорошо, — прошептала Миранда. К врачу… Она окаменела.

— Что случилось? — тревожно спросил Данте. — Ты вспомнила еще что-то? — Миранда кивнула. — Не бойся. Со мной ты в безопасности. Я позабочусь о тебе, — тихо сказал Данте, целуя ее в лоб.

Но она отнюдь не в безопасности, и он не будет заботиться о ней, если узнает правду.

Потому что, если она беременна, она носит ребенка Гвидо.

Миранда почувствовала облегчение, увидев, что они с Данте встали раньше Гвидо, который оставил после себя ужасный беспорядок. На полу в гостиной валялись две пустые бутылки из-под шампанского и разбитый фужер, на подушках и парчовом сиденье стула остались пятна от еды, а на диване отчетливо виднелись отпечатки грязной обуви. Туфли валялись рядом с небрежно брошенными на пол носками.

Миранда, бледная и осунувшаяся после практически бессонной ночи, ничего не сказала Данте. Ее затошнило при мысли, что ей придется привести гостиную в порядок, поэтому прежде чем присоединиться к Данте и Карло за завтраком, она нашла горничную и сумела объяснить ей свою просьбу.

— У тебя не очень хороший вид, дорогая, — встревоженно заметил Данте, поспешно направляясь к ней.

— Голова болит, — пробормотала Миранда сдавленным голосом.

— Я займусь Карло. — Он усадил ее на стул. — Выпей чаю. — Он налил в стакан ромашковый чай и подтолкнул к ней тарелку с фруктами. — Съешь что-нибудь, милая.

Миранда съела несколько ягод клубники. Скрывая свою печаль, она смотрела на Данте и Карло, пытаясь представить свою жизнь без них. Это было такое страшное, беспросветное будущее, что она поспешно отогнала от себя эту мысль.

Опустив руки под стол, Миранда стиснула кулаки. Когда-нибудь ей придется рассказать Данте о том, что произошло той ночью, и сдаться на его милость.

Но поверит ли он, когда услышит, кто был тот человек, который чем-то опоил ее? Миранда в нерешительности пожевала губу. Любовь Данте к Гвидо граничит с обожанием, и она может разрушить эту братскую любовь.

— У тебя появятся морщинки, если ты будешь постоянно хмуриться, — ласково сказал Данте, накрывая ладонью ее руку.

Миранда опустила голову. Слезы навернулись ей на глаза. Изо всех сил стараясь сдержать их, она жалобно улыбнулась.

— Тогда я не буду нравиться тебе, — тихо сказала она, пытаясь пошутить.

Он крепче сжал ей руку, потом поднес ее к губам и поцеловал пальцы.

— Я страстно люблю тебя, твою человеческую сущность. — Данте усмехнулся. — То, что ты красива, дополнительное преимущество, но все же мне нужна ты, с морщинками или без них.

Какая ирония! Теперь, когда она уверена в его преданности, и он открыто заявляет о ней, счастье может ускользнуть от нее.

Может быть, она не беременна, подумала Миранда. Срок еще очень маленький. Она будет молчать до тех пор, пока не представится случай сделать тест, это означает, что ей, возможно, придется съездить в город Комо, где никто не знает ее.

Но если она действительно беременна… Миранда содрогнулась, раздираемая противоречивыми чувствами, ее радовало, что она будет вынашивать ребенка Данте, и приводило в ужас, что это может быть ребенок его брата, зачатый благодаря ее глупости и похоти Гвидо. Как она сможет узнать правду?

— Я сбегаю наверх и почищу зубы, — холодно сказала она, убирая свою руку. — Встретимся в холле.

— Хорошо, — весело согласился Данте, не замечая, какая буря чувств бушует в ее душе. — Я сам отвезу Карло в детский сад, если тебе нездоровится.

Миранда не хотела терять ни одной минуты общения с сыном.

— Нет. Я тоже хочу поехать. На воздухе мне, наверное, станет лучше.

Выходя, она оглянулась. Данте смеялся, возясь с Карло. Это был смех человека, жизнь которого прекрасна и не сулит в будущем никаких проблем.

Если бы он знал! Чувствуя, как непосильная ноша давит ей на плечи, Миранда медленно пошла в комнату, закрывая доступ к своему сердцу и отгораживаясь от всех чувств.

Ее тошнило от страха, но она упорно старалась скрыть свои чувства. Ради Карло, она заставила себя спуститься вниз с веселой улыбкой на лице.

День был облачный, и вода в озере отливала тяжелым металлическим блеском. Все время, пока Миранда болтала с Карло и Данте, ей казалось, что небо давит на нее. Чувство вины отравляло ей настроение.

Но она привыкла скрывать свои душевные переживания, а Данте был так счастлив и беззаботен, что ничего не заметил. Он постоянно упоминал Гвидо и говорил Карло, чем они займутся вместе, и Миранда поеживалась от этой мысли. Гвидо — не тот человек, которого она бы хотела видеть рядом с Карло. Ее сын не должен подпасть под его влияние!

— Увидимся позже, дорогой, — нежно сказала Миранда, обнимая малыша и едва удерживаясь от слез.

— Конечно! — живо откликнулся Карло по-итальянски, и они с Данте рассмеялись.

— Придется нам с Гвидо заняться с тобой итальянским языком, чтобы ты не отстала от Карло, — усмехнулся Данте, помахав рукой Карло.

— Нет. Только ты, пожалуйста, — быстро возразила Миранда, и Данте, улыбнувшись, обнял ее.

Она любит его. Ах, как сильно она любит его…

— Посмотри, какой вид! — сказала Миранда, воспользовавшись этим предлогом, чтобы остановиться.

Сердце у нее билось так сильно, что она задыхалась.

— Чудесный, — согласился он, глядя на нее.

— Горы, Данте! — упрекнула его Миранда, чувствуя, мучительную, душевную боль.

Почему именно сейчас он так внимателен и нежен? От этого ей становится тяжелее.

Рука Данте легла ей на плечи. Стоя на вершине каменной лестницы, они любовались остроконечными горными вершинами, окутанными облаками. Внизу какой-то парень на водных лыжах выписывал затейливые завитки на серебристой глади озера.

— Это Гвидо, — сказал Данте, удивленной Миранде.

Она смотрела, как искусно тот выписывает сложные повороты.

— У него хорошо получается, — удалось ей сказать. Вот он, удобный случай. Она может узнать что-нибудь о младшем брате Данте, возможно, это поможет ей понять, почему он так упорно стремится навредить ей. — Расскажи мне о нем, — попросила она, хотя слова буквально застревали у нее в горле.

Миранда поняла, что ее просьба приятно удивила Данте.

— Я рад, что он получает удовольствие, бедняга, — сочувственно произнес он. — Ребенком ему пришлось нелегко.

Миранда бросила на него быстрый взгляд.

— Неужели? Почему?

Данте наморщил нос.

— Боюсь, что из-за фаворитизма. И мама, и папа отдавали предпочтение мне. И дядя тоже. Должно быть, это подавляло его. Я был старшим братом со всеми вытекающими из этого преимуществами. Ну, ты понимаешь, — Данте широко развел руками, — первый велосипед, первый стакан вина, первое позднее возвращение домой.