— Больше нет. Я слагаю с себя обязанности прямо сейчас!

Взгляд черных глаз похолодел.

— Пожалуй, лучше будет, если ты соберешь свои вещи, и я попрошу кого-то отвезти тебя в аэропорт. В замке царит полный хаос, и тебе незачем здесь оставаться.

Энджи проглотила подступивший к горлу ком:

— Я освобожу свой стол к тому моменту, когда ты возвратишься в Лондон.

Он замер и приблизил свое лицо к ней, заметив с каким-то мазохистским удовлетворением, что ее глаза автоматически потемнели.

— Избавь меня от мелодрам, cara. Ты освободишь свой стол тогда, когда я скажу, — выпалил он.

— Но ты говорил… — Она тяжело задышала. — Ты же сказал, что я смогу уйти сразу, с полугодовым вознаграждением, если поеду в Тоскану вместе с тобой, — прошептала она.

— Разве? Дело в том, что, учитывая твое поведение… я передумал. — Он криво улыбнулся. — Такое устное соглашение между двумя любовниками просто не считается. В следующий раз я бы на твоем месте зафиксировал договоренность письменно.

Возвращаясь домой, в Лондон, Энджи пыталась убедить себя в том, что все это ее совершенно не трогает. Что Риккардо не посмеет с помощью шантажа заставить ее остаться работать у него. Что ему нет оправдания.

Но оказалось, что все не так просто.

Она поговорила с одним адвокатом, приятелем ее подруги, и тот сказал, что ее босс действовал абсолютно по закону. Энджи открыла было рот, чтобы спросить, не имеет ли значения в этом случае то, что они были любовниками, но быстро закрыла его. Потому, что она бы выглядела в лучшем случае непрофессионально, а в худшем… В худшем она бы выглядела абсолютно аморально. Как будто была одной из тех женщин в рабочем коллективе, которые пытались продвигать свою карьеру недостойными средствами.

А еще ее волновала Флориана… Энджи терзала мысль, что она, возможно, поступила неправильно. Если бы она той ночью поделилась с Риккардо тайной Флорианы, может быть, исчезновение его сестры можно было бы предотвратить?

Спустившись в метро, чтобы ехать на работу, Энджи дрожала от холода, который постоянно преследовал ее с того самого момента, когда она приземлилась в Лондоне. А еще она дрожала от страха, потому что накануне получила по электронной почте сухое сообщение от Риккардо о том, что он вернулся из Италии и сегодня утром выйдет на работу, а в конце недели улетит в Нью-Йорк.

Энджи закусила губу. Если ей повезет, он пробудет в Америке почти все то время, которое, ей положено отработать, прежде чем уволиться, а если повезет немного больше, она успеет найти новую приличную работу. Энджи уже договорилась о паре собеседований на следующей неделе.

Она надеялась, что Риккардо появится около десяти, но Небеса были явно настроены против нее, потому что он вошел в здание в то же самое время, что и она, и по странному стечению обстоятельств они столкнулись в центре огромного мраморного вестибюля, уставившись друг на друга, как два незнакомых человека.

— Привет, Энджи, — сказал он холодным тоном.

Когда они виделись последний раз, он кричал на нее. Сейчас они находились в публичном месте, и Риккардо, по крайней мере внешне, вел себя вполне вежливо. Она ответила ему соответствующим холодным, ни к чему не обязывающим тоном:

— Доброе утро.

Она была вынуждена войти в лифт вместе с ним. К счастью, присутствие там же двух сотрудниц бухгалтерии исключали всякую попытку завести разговор. Но молчание свинцовой тяжестью давило на нее, и Энджи почувствовала, как ее лоб покрылся испариной. Она пыталась смотреть куда-то в сторону, куда угодно, только не на это жесткое и красивое лицо, которое по-прежнему заставляло таять ее сердце.

Риккардо окинул ее внимательным взглядом. Он нашел ее бледной и, как ему показалось, сильно похудевшей. Неужели такое возможно всего за несколько дней? Он сжал губы. Ну, похудела. Но ему-то какое до этого дело? Разве ее упорство не осложнило и без того сложную и запутанную семейную ситуацию?

Двери лифта раздвинулись, и он посторонился, пропуская ее вперед. Когда Энджи выходила, Риккардо почувствовал легкий аромат и обратил внимание, как красивы ее блестящие волосы. Он вошел следом за ней в кабинет, не в силах оторвать взгляд от сексуального покачивания ее бедер, хотя за последние несколько дней бесчисленное число раз твердил себе, что этот роман окончен и что, когда он вернется в Лондон, вообще удивится тому, что, черт возьми, находил в ней.

Так что же пошло не так? И в какой момент?

Почему оказалось, что ему снова хочется обнять ее и страстно прижаться к этим мягким зовущим губам? Риккардо чувствовал себя крайне неуверенно и, как человек, которому неуверенность не была свойственна, был странно взволнован этим своим состоянием.

Повесив пальто и чуть ли не в сотый раз высморкавшись, Энджи взглянула на него:

— Как Флориана?

Он молча посмотрел на нее, отметив озабоченность в ее взгляде и то, как подрагивали ее губы.

— Мне следовало бы злиться на тебя, — медленно сказал Риккардо, — за то, что было упущено драгоценное время после того, как она покинула замок.

Энджи обратила внимание на одну положительную фразу в этом заявлении.

— Следовало бы? — переспросила она.

Он прерывисто вздохнул:

— Но я задумался над твоими словами — о том, что Флориана должна делать собственные ошибки, и понял, что мы с Романо, возможно, зашли в своей роли опекунов слишком далеко.

— Вы нашли ее? — строго спросила Энджи.

— Да. Она в Англии. — Он криво улыбнулся. — И она все-таки выходит замуж.

— Замуж? Но… но… как это? — Энджи в недоумении нахмурилась. — Она же сказала мне, что не любит Альдо… и я поверила ей.

— Это не Альдо.

— Что?!

— Она собирается выйти замуж за того англичанина, Макса, с которым встречалась много лет назад. Похоже, что в то время Макс поступил весьма порядочно, когда прекратил их отношения, решив, что они оба слишком молоды. А сейчас до него дошли слухи, что Флориана выходит за другого человека. Этого оказалось достаточно, чтобы этот человек вернулся в ее жизнь, а для Флорианы — чтобы понять, чего она хочет на самом деле.

Энджи недоверчиво посмотрела на него:

— А как же… твоя семья? Как они отнеслись к этому?

Риккардо пожал плечами:

— Реакция моих дорогих родственников, как ты можешь себе представить, была разной.

Риккардо не лгал. Флориана была счастлива, Романо и Альдо — в ярости, а мама, как ни странно, очень довольна. Она заявила ему и Романо, что любовь является единственной причиной, по которой людям следует вступать в брак! Слова матери словно вышибли Риккардо из седла. Он много лет ошибочно полагал, что, поскольку его отец был на два десятка лет старше матери, его родители просто старательно сохраняли свой брак по расчету. Похоже, он жестоко ошибался…