– Да это, никак, Чарли Бон собственной персоной! – хихикнул он. – Вижу-вижу, первый день учишься, а уже нарушаешь.

– Нарушаю что? – не понял Чарли.

– Я разве позволил тебе подавать голос? – Аза уже не скалился в улыбочке. – Где твой плащ, Бон?

– Не знаю я.

– Тогда иди к старосте. – Аза ухватил Чарли за шиворот и поволок за собой. Впереди замаячила дверь с табличкой «Старосты».

Аза распахнул ее и пихнул Чарли внутрь.

Несколько учеников постарше прохлаждались на диванах и в креслах. Кое-кто на миг оторвался от книг и разговоров и глянул на Чарли, а потом вернулся к своим занятиям.

На другом конце комнаты, у окна, стоял стол, а за ним сидел Манфред Блур в фиолетовом плаще. Напротив стола имелись два кресла, в одном из которых качала ногой та самая девочка с фиолетовыми волосами. Аза толкнул Чарли к другому креслу. Оливия улыбнулась мальчику.

– Ходил без плаща, – сообщил Аза. Чарли поспешно отвел глаза от лица Манфреда. Ну уж нет, никакого гипноза мне второй раз не надо!

– Тебя что, никто не ознакомил с правилами нашего учебного заведения, Чарлз Бон? – осведомился Манфред.

– Нет. – Чарли старался смотреть поверх его головы.

– Обычно свод правил заранее высылают новичкам на дом. Ты их разве не получил?

– Нет. – Чарли пристально смотрел за спину Манфреду, в окно. – Наверно, их послали на имя моей бабушки, а она забыла мне их отдать, – сказал Чарли, а сам подумал: «С бабушки Бон станется нарочно не отдать правила, чтобы я влип. Она такая».

Манфред открыл красную папку, извлек какой-то листок и передал Чарли.

– Вот правила академии. Изучи их внимательно, Бон. Изучи и заучи. – Потом он переключился на Оливию. – Что касается тебя, Оливия Карусел, тебе, похоже, урок не впрок. Вы оба останетесь в академии в пятницу вечером. Мы поставим в известность ваших родителей. Они заберут вас в субботу.

– Вы не можете! – Чарли подпрыгнул. – Я здесь всего первую неделю! Моя мама…

– Ма-ма? – саркастически переспросил Манфред.

– Ма-ма? – повторил за ним Аза. – Какая мама? При чем тут мама?

– Никаких мам у нас вообще не существует, – мрачно сказал Манфред.

Оливию и Чарли выставили за дверь – обратно в холл.

– Ну и что дальше? – мрачно спросил Чарли. – Пошли в раздевалку, там хоть поговорить можно, – прошептала Оливия.

Чарли послушно поплелся вслед за ней – к двери, над которой блестели две золотые маски, одна смеющаяся, другая печальная.

Фиолетовая, театральная раздевалка оказалась куда интереснее синей. Тут было полным-полно всяких странных нарядов. Шляпы с перьями, шлемы, цилиндры, цветы и маски свисали со стен, а пол был заставлен всевозможными туфлями, сапогами и башмаками.

Оливия сбросила свои фиолетовые шпильки и переобулась в простые балетные тапочки – чешки.

– Как ты думаешь, сойдет? – спросила она у Чарли.

Тот только плечами пожал в ответ.

– Слушай, не вешай нос. Все не так плохо. Меня вообще все время после уроков оставляют. Зато я хожу на разведку. Я уже столько всего интересного разузнала про это место!

– Да-а, а если я так и не найду свой плащ? – вздохнул Чарли. – Тогда меня тоже оставят.

– Кажется, я знаю, к кому он попал, – оживилась Оливия. – Я ходила в вашу раздевалку за рюкзаком, который ты так любезно спас, – это было как раз на переменке – и в раздевалке только и был этот мальчик, с длинным лицом и унылыми волосами. Я когда вошла, он прямо подскочил, и вид у него был виноватый и… как будто он что-то скрывал. У него в руках был синий плащ.

– А как его зовут, ты знаешь? – с надеждой спросил Чарли.

– Габриэль Как-То-Там, – припомнила Оливия. – Если он с тобой случайно поменялся плащами, ты лучше пока носи его, а потом докажешь, что твой – у него.

– Большущее спасибо, Оливия! – Чарли приободрился. – Тогда пойду за его плащом. Прямо сейчас.

– За ужином увидимся, – крикнула ему вслед нарушительница правил, когда Чарли припустил рысцой через гулкий холл в синюю раздевалку.

Когда английский кончился, Фиделио обнаружил, что Чарли переоделся в весьма затрапезного вида синий плащ.

– Вот и молодец, – прошептал Фиделио. – Так-то лучше. Пошли в синюю столовую.

Путь в синюю столовую был долог и запутан – они с Фиделио шли какими-то длинными коридорами, и Чарли старался запомнить дорогу, поглядывая на картины, развешанные по стенам. Важно же знать, где тут еду дают. На картинах – то есть в основном на портретах – были все сплошь какие-то чопорного вида леди и джентльмены, причем, чем дальше, тем стариннее выглядели их одеяния. Фамилии под портретами значились знакомые: Гриф, Муар, Юбим и Блур. Чарли был не особенно силен в истории, но у него сложилось впечатление, что если идти достаточно долго, то портреты сменятся какими-нибудь древними фресками или мозаиками, а потом наскальными изображениями.

Наконец мальчики очутились в просторном помещении, где в воздухе висел пар и ощутимо пахло вареной капустой. В очереди за обедом Чарли рассказал Фиделио про то, что Оливия видела в синей раздевалке:

– … И вид у него был виноватый и скрытный. Оливия говорит, его вроде зовут Габриэль Как-То-Там.

– Муар. Габриэль Муар, – уточнил Фиделио. – Ходит на фортепиано. По-моему, он из одаренных. Уж что со странностями – это точно.

– Со странностями? – переспросил Чарли.

– Да вон он. – Фиделио кивнул в начало очереди, и Чарли увидел долговязого мальчика с длинным лицом и уныло повисшими волосами неопределенного цвета. И весь он был какой-то унылый и неуклюжий.

– Это он еще выглядит повеселее, чем обычно, – отметил Фиделио. – Оп! А вот теперь уже нет.

Габриэль выронил книги, которые держал под мышкой, и теперь пытался собрать их и одновременно не грохнуть тарелку с обедом.

– Интересно, не мой ли это плащ… – Чарли вгляделся повнимательнее. – Ну-ка… Мама вышила на спине мои инициалы. Зелеными нитками, потому что белые куда-то задевались.

– Попробуем проверить ночью, – предложил Фиделио. – До отбоя он вряд ли его снимет.

Чарли сунули тарелку с каким-то зеленым месивом и коричневыми комками, и он поспешил вместе с Фиделио занять свободный стол. Чарли впихнул в себя несколько ложек довольно-таки мерзкой капусты и заметил, что Фиделио как раз ее ест охотно, а коричневые комки не трогает.

– Я вегетарианец, – объяснил Фиделио. – Но их это не волнует. Ничего вегетарианского никогда не дают. Тебе, наверно, придутся по вкусу мои битки.