— Спасибо, — ответила девушка, награждая его неясной улыбкой.

— Он очень идет тебе, — сказал Габри, внутренне содрогаясь при мысли о крестике.

Их путь лежал через город. Они не спеша проходили мимо домиков, окошки которых светились рыжими и желтыми огоньками.

Когда город закончился и началось поросшее травой поле, Габри заметил, как незастегнутая цепочка с крестиком соскользнула и бесшумно упала на землю.

Они продолжали идти как ни в чем не бывало.

Эйприл не заметила потери.

Габри улыбнулся ей, не в силах скрыть радости и облегчения.

Удача, какая удача! И довольный тем, как все сложилось, он обнял девушку за плечи и притянул к себе.

Той же ночью, только чуть позже, Мэтт возвращался домой после встречи с Джессикой. Он остановился у черного хода, прижался разгоряченным лбом к холодному стеклу.

"Как же я устал", — подумал он.

Устал настолько, что казалось невозможным открыть дверь и добраться до постели.

"Наверное, еще не так уж и поздно"" — подумал Мэтт, с величайшим трудом отлепляясь от дверной рамы. Луна стояла высоко в небе. Воздух был прохладен, на траве выступила роса.

Парень кашлянул.

Горло заболело. "Надеюсь, я не простудился". К удивлению, ночь, проведенная с Джессикой, вспоминалась словно в тумане.

Куда они ходили? Чем занимались? Он вспомнил темный берег. Вспомнил ее губы, ее поцелуи.

Вспомнилась боль. Сладкая боль.

Боль? Нет. От чего же боль?

"Я слишком вымотался, чтобы все запомнить, — сказал он себе. — Я… очень… устал".

Кое-как он все же открыл дверь. Пробрался на цыпочках по скрипящим половицам через темную кухню, через короткий и тесный коридор мимо спальни родителей.

Тишина.

А вот и его комната.

Какая слабость… Какая разбитость… Чтобы открыть дверь, потребовалось немало усилий. Парень ощущал жуткую тяжесть. Тяжесть от одежды.

И даже голове было тяжело от волос.

Парень дышал с трудом, каждый шаг давался невероятным напряжением.

Нужно было раздеться, избавиться от этой тяжелой одежды, тянувшей его вниз.

Нужно было залезть в кровать и заснуть.

Чтобы во сне прошла эта слабость.

Чтобы прошла боль в горле.

Но где это он?

Почему все качается и опрокидывается?

Как же он устал… как… устал…

"Джессика, — подумал он, вспоминая ее бледное лицо, ее развевающиеся рыжие волосы, горящие глаза. — Джессика, отчего же я так устал?"

"Чем же мы занимались, Джессика? Чем мы занимались? "

Мэтт попробовал отогнать мысли о ней. Если сейчас размечтаться о ее прелестях, то он так никогда и не заснет.

"Прежде всего надо раздеться", — решил парень Тени покрывали странными пятнами знакомую обстановку комнаты.

Пятна. Пятна среди пятен.

И вдруг одно пятно приобрело отчетливые очертания.

Мэтт моргнул раз, другой.

Кто-то видел на кровати в темной комнате, спиной к Мэтту.

Он снова моргнул, пытаясь прогнать видение, но оно не исчезало.

Все осталось по-прежнему. Кто-то сидел на кровати.

Замерев от страха, Мэтт уставился на неподвижную фигуру. Кто же это?

Кто мог быть в его комнате в такой час?

Как он сюда проник?

— Эй, — позвал Мэтт шепотом. — Эй!

Затаив дыхание, собрав всю свою волю и пытаясь привести в порядок мысли, Мэтт приблизился к незнакомцу и потрогал его за плечо.

Темная фигуре медленно повернулась лицом к парню.

И Мэтт завопил от ужаса.

Зажав рот обеими руками, чтобы не закричать еще пронзительней, Мэтт отпрянул от кровати.

Он треснулся о платяной шкаф, и спину пронзила резкая боль.

Не обращая на нее внимания, парень в ужасе глядел на знакомое лицо ночного гостя, сидевшего на кровати.

Медленно, хватая воздух ртом, он опустил руки. — Тодд! — хотел вскрикнуть, но получился только приглушенный шепот. — Ты же умер!

Ночной гость продолжал сидеть неподвижно, обхватив руками плечи, затем медленно наклонился вперед. Его лицо попало в квадрат лунного света, струившегося через окно.

Тодд, — повторил Мэтт, прижимаясь спиной к дверце шкафа.

Теперь он как следует разглядел лицо друга — позеленевшее и раздувшееся. Глубоко запавшие глаза его были открыты. Зрачки, покрытые гноем, стали совсем белыми. Кожа на одной скуле порвалась и отвисла.

— Привет, Мэтт.

Это был не голос, а скорее ветер, движение воздуха.

— Нет! — новая волна страха повалила парня на колени, и он с трудом поднялся, держась за дверцу шкафа.

— Нет!

— Дааа! — проскрипело создание, сидевшее на кровати.

Занавески на окне заколыхались в знак согласия.

— Дааа! — повторил Тодд, словно пробуя свой беззвучный голос. Снова занавески заколыхались в ответ.

"Это не сон", — сообразил Мэтт, чувствуя, как больно врезается в кожу ручка шкафа.

Сколько же раз ему снился Тодд с того ужасного утра, когда парень выловил из воды его безжизненное тело?

Сколько раз Тодд возвращался, чтобы вторгнуться в его сновидения?

Но сейчас Мэтт не спал.

Тодд, мертвый Тодд сидел на его постели, его запавшие белые глаза уставились на Мэтта, а висящая клочьями кожа ясно говорила о смерти.

— Тодд! Ты же умер! — повторил парень. Больше он не мог произнести ничего.

— Ты же умер!

— По ночам я не мертвый, — прошептал Тодд, наклоняясь поближе к Мэтту, чтобы лучше было слышно.

Занавески неожиданно потянулись за окно, словно влекомые какой-то невидимой силой.

— По ночам я не мертвый, — повторил Тодд, — По ночам я нахожусь между жизнью и смертью.

Его голова склонилась набок, почти что на плечо.

— Нет! — выкрикнул Мэтт, зажмурившись. Он не мог свыкнуться с тем, что его друг принял такую отвратительную, жуткую форму.

Открыв глаза, он вскрикнул от ужаса.

Тодд поднялся с кровати. — Пожалуйста, не надо! — завопил Мэтт, пытаясь пятиться, но снова стукнулся о шкаф.

Покойник двигался быстро, словно плыл по комнате. Приблизившись к парню, он взял его за плечи.