А теперь давайте вспомним известный «список 25-ти». Это двадцать пять человек, которые были расстреляны 28 октября 1941 года в Куйбышеве. Считается, что они были казнены без суда, на основании предписания Берии, но на самом деле в тексте оного предписания черным по белому написано, что сотруднику особых поручений спецгруппы НКВД (проще говоря, расстрельщику) «предлагается выехать в г. Куйбышев и привести в исполнение приговор — высшую меру наказания (расстрелять) в отношении следующих заключенных…»[50]А значит, приговор был. Да почему бы ему и не быть — в первые месяцы войны совершенно официально, по суду, постреляли достаточно народу с немалыми звездами, этим-то с чего особое отношение?

И вот что интересно: из 25 членов данного списка не меньше трети так или иначе имеет отношение к ВВС.

Генерал-полковник Штерн — начальник Главного управления ПВО НКО. Летчики вспоминают о том, что средств ПВО на аэродромах было очень мало или они вообще отсутствовали.

Генерал-полковник Локтионов — с ноября 1937-го по ноябрь 1939-го — начальник ВВС РККА, затем, до июля 1940 года — заместитель наркома по авиации.

Генерал-лейтенант Смушкевич — сменил Локтионова на посту начальника ВВС РККА, в августе 1940-го стал генерал-инспектором ВВС, а в декабре — помощником начальника Генштаба РККА по авиации.

Генерал-лейтенант Рычагов — преемник Смушкевича на посту начальника ВВС РККА, а с февраля по апрель еще и заместитель наркома по авиации.

Дивинженер Сакриер — заместитель начальника вооружения и снабжения Главного управления ВВС РККА.

Генерал-майор Володин — начальник штаба ВВС РККА.

Генерал-лейтенант Проскуров — у этого вообще карьера извилистая. Лихой ас испанской войны, по возвращении он с какого-то перепугу был назначен начальником Разведывательного управления РККА. Как и следовало ожидать, не справился, после чего в сентябре 1940 года был назначен командующим ВВС Дальневосточного фронта, а в октябре — помощником начальника ГУ ВВС РККА по дальнебомбардировочной авиации.

Генерал-лейтенант Арженухин — в 1938–1940 гг. был начальников штаба ВВС РККА, затем стал начальников Военной академии командного и штурманского состава ВВС.

Майор Нестеренко — заместитель командира полка особого назначения и жена Рычагова. Женщин в Советском Союзе расстреливали редко, и высшая мера, примененная к женщине, говорит о том, что дело было очень серьезным.

К этим девяти можно прибавить генерал-лейтенанта Птухина, командующего ВВС КОВО, генерал-майора Ионова, командующего ВВС ПрибОВО, генерал-майора Таюрского, заместителя командующего ВВС ЗапОВО и, несомненно, командующего ВВС этого округа, генерал-майора Копеца, если бы он не застрелился. Были и еще арестованные и расстрелянные генералы авиации — погром в верхушке ВВС устроили жесточайший. Все эти люди обвинялись в антисоветском заговоре и, естественно, давно реабилитированы. Не было у нас ни заговора, ни саботажа. А пушки с самолетов снимались не иначе как по прямому указанию Сталина — усатому злодею хотелось, чтобы людей погибло больше, еще больше…

И снова предвижу реакцию читателя: «Так вы, мадам, полагаете, что все произошло из-за предательства генералов?»

Ну, не все — но кое-что произошло. Например, Минск взяли на пятый день войны именно по этой причине. Потому, что командующий ЗапОВО Павлов подставил свои части под разгром и открыл фронт немцам, как и было сказано на суде. Погром наших ВВС, похоже, произошел во многом по той же причине.

Но в целом такое объяснение событий — как раз парное к сказочке про глупенького и доверчивого Сталина, который не позволял привести войска в боевую готовность. Сталин был умный и недоверчивый, все сделал правильно, но предатели нас всех подставили.

Однако снова возникают проблемы с реальностью.

Сталин не мог в своих расчетах учитывать предательство — просто потому, что известный предатель мгновенно становится бывшим. Тем не менее, он не предполагал, что немцев удастся отбросить от наших границ. Молотов спустя сорок с лишним лет вспоминал, как они перед войной со Сталиным размышляли, докуда будут отступать наши войска — до Смоленска или же до самой Москвы. И эвакуационные планы (кстати, то, что эвакуация проводилась экспромтом — тоже байка) были составлены до Москвы включительно. Когда собираются воевать малой кровью на чужой территории, эвакуацию половины страны заранее не готовят. Да и Гитлер был слишком уж уверен в победе. А ведь он был трезвым и осторожным политиком и до тех пор не зарывался.

В чем же дело? В чем заключался просчет советского руководства, из-за которого и произошла трагедия 1941 года? Ответим на это по-одесски, то есть вопросом на вопрос: а был ли он вообще, этот просчет? Может быть, мы чего-то не знаем?

О да! Причем очень важной вещи. А именно: что представляла собой Красная армия. Правда, не одни большевики тому виной…

Красная армия возникла на базе императорской — иного пути у ее создателей просто не было. К чести советских руководителей, необходимость регулярной армии они поняли рано — уже к весне 1918 года. Равно как и то, что сами они, без привлечения царских офицеров, ни на что в этой области не способны. Царские офицеры были, конечно, совершенно старорежимными «благородиями» и «превосходительствами», да еще и бегали со стороны на сторону, как зайцы, но как функционирует военная машина, они знали. Предполагалось, что из старой армии возьмут все хорошее, отринув все плохое… да ничего на самом деле не предполагалось! Война набирала обороты, и красную, и белую армии лепили на ходу, из того, что было, и уж что выросло, то выросло…

Но ведь ничего, кроме того, что было посеяно, вырасти не могло. А посевной материал был родом из Российской империи. И вот что примечательно: когда говорят о славе русской армии — кого вспоминают? Суворова, Кутузова, адмирала Ушакова, даже Александра Невского. А как же последние полвека перед революцией — где они, великие полководцы и славные победы? Начало века и вообще выдалось мрачным: сначала проигранная русско-японская война, потом крайне неудачная для нашей армии Первая мировая. А Суворов с Кутузовым — они были очень давно…

Почему все так?

Костяк любой армии, определяющий ее дух и порядки — офицерство. Основу офицерского корпуса немецкой армии представляли собой потомственные военные во многих поколениях, у которых служба врастала в гены. В российской армии, увы, было совсем не так.

Доставшиеся РККА по наследству царские офицеры делились на две категории: кадровые (то есть, довоенной выучки), и офицеры военного времени. Вторые — произведенные в ходе войны унтера, вольноопределяющиеся и прочая тому подобная публика, наскоро выученная в краткосрочных (3–4 месяца) школах прапорщиков. На уровне взвода — роты дело свое они знали хорошо, дальше начинались сложности, связанные с отсутствием военного образования. А серьезно учить на войне было некогда, да и незачем.