Я сижу, напряженно размышляя, как себе помочь, и Виталию заодно.

— Слушай, я могу свой проект оформить в программе и показать ее руководителю… И сразу на примере показать все ее достоинства…

— Хохлову, что ли? — морщится Виталий, — не смеши…

— Нет, Васильеву.

— Васильеву — тем более.

— Не поймет?

— Не поймаешь просто.

— Посмотрим. Можно, я к тебе еще зайду? Почитаю только сначала методичку…

— Давай. Хоть кто-то ее почитает…

Я выхожу из кабинета Виталия и, воодушевленная, бодро топаю к себе. Мне есть о чем подумать. Есть, что делать.

Мысли о Зубове отходят на второй план, иногда давая о себе знать легким потягиванием давно не применявшихся в работе мышц тела.

Я даже умудряюсь забыть о его приказе «не убегать» после работы.

Но Зубов, естественно, напоминает.

— А ты изменилась, Клубничка, — выдыхает Зубов, мягко приваливаясь спиной к стене в моей служебной жилплощади. Я потягиваюсь довольной кошкой, вдоволь налакавшейся сметанки, бесцеремонно складываю ноги на одно широкое плечо, с удивлением подмечая, что там еще и места остается предостаточно. Какой же он все-таки… Большой. Прямо очень большой. Везде.

Удивительно, как я в первый раз с ним выжила и не лопнула, словно надувная женщина размера XS…

И, самое главное, вообще ничего травмирующего в голове ведь… Только приятные воспоминания. Надо отдать Зубову должное, во всем, что касается телесного, он — чертов профи.

Умеет, ничего не скажешь…

Я мягко веду ступней по широченной, заросшей волосом груди, и ощущения тоже приятные. Щекотные такие.

— В какую сторону? — улыбаюсь, глядя, как Зубов отслеживает путь моих пальцев, а затем ловит и меряет по своей ладони размер ноги. И да, там тоже места остается порядочно. У меня небольшая нога, туфли ношу тридцать седьмого. А у него лапы, как лопаты… Возбуждает, черт…

— Не знаю пока, — задумчиво заценивает он разницу в наших габаритах, — такая стала… Уверенная в себе. И в постели другая.

— А ты помнишь, как я себя в постели вела? — удивляюсь я. Помнит… Приятное открытие.

— Конечно, — усмехается он, — думаешь, у меня много целок было?

Так. А вот это не возбуждает. Любое упоминание о несметном количестве его баб сразу возвращает меня к тем непростым временам, когда я переживала потерю своей первой любви, а подруга раскрывала болезненную правду про своего «братишку».

Хмурюсь, пытаюсь отнять ступню, но Зубов держит крепко. И моих попыток традиционно не замечает.

Гладит нежную кожу чуть выше пятки, шершавые пальцы щекочут, легко и мягко. Мурашки невольно по коже бегут. Вообще, тактильно мы с ним полностью совпадаем. Мне нравится все, что он со мной делает, как трогает. Даже просто, когда ладонью ведет, кайфую.

И у Зубова, похоже, та же история.

Жаль, что на телесном не построишь прочных связей.

Так, стоп, Катя, опять мысли не в ту сторону. Какие, нафиг, прочные связи? Сдались они тебе!

Вообще, я себя уже третий раз за вечер, проведенный в постели с Зубовым, ловлю на ненужных мыслях. И сознательно их корректирую.

Первый раз прямо в самом начале случился, когда он из машины вышел возле метро. Весь такой брутальный, широкоплечий, залипательный… Я сразу перенеслась на несколько лет назад, почувствовав себя восемнадцатилетней, впервые без оглядки влюбившейся, девчонкой…

Второй раз после первого за этот вечер оргазма.

И вот опять…

Многовато, но сделаем скидку на первый блин комом. Дальше пойдет проще. Наверно. Даже наверняка.

— Учителя были хорошие, — бурчу я, прикусив губу и разглядывая его большие пальцы на своей ступне.

Зубов замирает на невесомое мгновение, а затем чертит меня неожиданно жестким взглядом.

— Много учителей?

Его голос грубеет, становится холодным и напряженным. Ой, а что это с нами? Не нравится?

Думал, ты один весь такой незабываемый?

Так вот, нифига. Сюрприз тебе, Зубик.

— Ну… — задумчиво откидываюсь на спину, делая вид, что вспоминаю. Считаю. Ага, было бы что. — конечно, меньше, чем у тебя баб… Но тут важно качество, правда?

И взвизгиваю, потому что хватка на ноге становится болезненной, а затем резко перестает хватать воздуха.

Конечно, попробуй тут вдохни, когда на тебя не менее ста двадцати кило живого веса наваливается внезапно!

С удивлением и легким испугом смотрю в яростные, черные глаза Зубова, одним акробатическим движением умудрившегося из положения расслабленного полулежа переместиться в положение доминанта, со всеми классическими атрибутами, типа прижимания запястий над головой, вклинивания между ног, так, что ни шевельнуться, ни нормально сделать вдох не получается.

— Качество? Было качество?

Ого, его этот вопрос из колеи вышиб… Зубик, ты же — спецагент… Что с твоей выдержкой, Зубик?

— Это не важно… — шепчу неуступчиво, чувствуя, как от такого подчиненного положения все внутри пламенеет. Я, все же, извращенка. Он злится, я — кайфую. Может, вампирша энергетическая? Много я о себе не знала…

Хотя, у такого энергии дурной — вагон, только и успевай отсасывать… Хорошее слово, надо будет воплотить… Потом… А пока…

Ну, что ты смотришь так яростно? Неужели думаешь, я тебе признаюсь в том, что никого не было?

Да не дождёшься!

И вообще… Хватит смотреть! Где мой секс?

Зубов выглядит так, словно сейчас придушит меня, как Отелло Дездемону, а потому я делаю все, чтоб перевести его дикую энергию в нужное русло.

Немного двигаю навстречу бедрами, потираясь об уже вполне себе каменный стояк, усмехаюсь и облизываю губы.

— Сучка, — хрипит он, а затем делает то, что мне надо. Чего я, собственно, и добиваюсь.

То есть, набрасывается на мой рот, сразу проталкивая язык так глубоко, словно собирается меня иметь исключительно им. И одновременно развенчивает это опасение, врезаясь здоровенным членом в послушное ему тело.

И ох, как это хорошо!

Я не выдерживаю напора, стону прямо ему в рот, пытаясь тоже двигаться навстречу. Дергаю руки, стараясь освободиться, потому что очень уж хочется его обнять. Вернее, не обнять! Поцарапать хочется, провести ногтями от затылка, вниз! Я уже сегодня это делала, но мало! Очень мало! Надо еще!

Но Зубов не выпускает, полностью обездвиживая, навалившись на меня, и яростно трахает, доводя до исступления, несдержанных визгов и громких стонов.