Конечно, для землянина само словосочетание «экваториальная тайга» звучит диковато, зато хоть какое-то разнообразие пейзажа… В этих-то широтах и посмотреть не на что: снег, промышленные районы, изредка перемежаемые жилыми кварталами характерной — предельно утепленной — архитектуры… опять снег, снова снег, и снова…

Впрочем, мысль проветриться недурна, а убогая окружающая действительность как нельзя более соответствует текущему расположению духа. Итак, решено.

Воплотить свое решение в жизнь Дима не успел. Совсем было собрался, даже попытался вспомнить, куда именно забросил вчера парку… но тут в дверь номера, которую он поленился запирать, позвонили. Нюх на неприятности мгновенно проснулся и взвыл благим матом, однако было уже поздно. Визитер не стал дожидаться, когда майор соблаговолит открыть, и вошел сам, без позволения. Вернее, вошла.

Что ж, нюху на неприятности можно было объявлять благодарность в приказе с занесением в личное дело: это снова пришла Юля. Успевшая переодеться в легкий сарафан и туфли, что, по-видимому, с ее точки зрения больше соответствовало ситуации. В сочетании с пригоршнями ледяной крошки, раз за разом штурмующими оконные стекла, ее наряд выглядел особенно «уместно».

— Я вижу, приглашения войти от тебя не дождешься, — спокойно заметила госпожа старший следователь по особо важным делам. — Однако присесть ты даме вполне мог бы и предложить.

— Раньше тебе не требовалось особого приглашения ни на что, — буркнул Дима, добавляя про себя несколько нецензурных выражений. — Ну, раз уж пришла, то присаживайся, конечно.

— Ты, дорогой, как никогда предупредителен и просто само обаяние, — фыркнула женщина. — Но все равно спасибо. Надеюсь, тебе не сложно сварить мне кофе?

Почти полное отсутствие ехидства в голосе бывшей жены майора изрядно удивило, и он, поначалу не собиравшийся быть любезным вообще, нейтрально кивнул:

— Хорошо, — и отошел к кофемашине — непременному атрибуту любого номера любой оймяконской гостиницы: заказ — заказом, а вдруг постояльцу приспичит, и ждать будет не с руки?

Возня с кофе помогала если не притушить смятение, то хотя бы скрыть его. В этом нелепом по оймяконским меркам наряде, почти не язвящая, Юля была чертовски привлекательна. Почти невыносимо привлекательна, и это мешало. Мешало думать, мешало держать себя в рамках приличествующего случаю поведения, мешало, черт побери, просто быть самим собой. И майор решил, что начнет сочиться ядом за двоих, просто для того, чтобы никто из присутствующих не расслаблялся.

— Какой именно кофе предпочтет госпожа старший советник юстиции? — поинтересовался Десница максимально индифферентным тоном. Впрочем, что толку с индифферентности, если яда в самой фразе хватает? Не так часто Юленьку вне служебного кабинета называют по полному званию.

— Простой эспрессо, господин майор. Дим, не надо так, а? Когда еще удастся спокойно посидеть вот так, сам подумай?

Юлию Максимовну неожиданно сильно задела фраза бывшего мужа. Почему — она не смогла бы ответить, но было крайне неприятно слышать от него официальное обращение, когда рядом нет никого вообще. На людях — ладно, она и сама старалась или язвить, или официальничать, но один на один ей этого совсем не хотелось. И столь явно продемонстрированная попытка Дмитрия держать дистанцию женщину непритворно раздосадовала. Не за дистанцией она пришла сюда, нет. Надо было расставить точки над всеми требующими этого буквами и утвердить не формальную, а истинную власть над Дмитрием и его людьми… но что-то пошло наперекосяк.

— После нашего развода я как-то не припоминаю за тобой желания «посидеть просто так». С тех пор как наши документы стали друг другу настолько же чужими, как и мы незадолго до, я не готов назвать хоть один момент нормального общения. Что-нибудь изменилось, Юленька? — Майор был настолько обескуражен, что невольно выдал свое истинное отношение к положению вещей, подпустив язвительности скорее по привычке.

— Юля встала из кресла, в которое опустилась сразу же, как только вошла, оправила неловким движением сарафан и подошла вплотную к бывшему мужу.

— Димка, ну что ты говоришь, сам подумай? Я же тебе не враг, и ты это прекрасно знаешь. Может быть, хотя бы сейчас ты вспомнишь, что мы не просто работаем в смежных ведомствах, а? И, кстати, раз уж речь зашла… я очень рада тебя видеть. Действительно рада, Дим, просто так, без всяких подтекстов и прочего. И вдвойне рада, что сейчас мы можем спокойно посидеть вдвоем и выпить кофе, без лишних глаз, без лишних масок, — договорив, она сделала шаг в сторону и прислонилась к столешнице, изогнувшись назад несколько больше, чем диктовали приличия.

Майор пристально посмотрел на нее и отвел глаза с огромным трудом. Юля была донельзя притягательна сейчас, когда протокольное выражение лица сменилось почти домашним. И сарафан мягко оттенял эту домашность, заодно выгодно подчеркивая ее стройную и ладную фигуру.

— Твой кофе, Юль, — буркнул Десница, ставя рядом с бывшей женой чашку, и тут же ретировался обратно в свое кресло около журнального столика, в котором сидел, когда она вошла.

Юлия взяла исходящую паром чашку, потом подошла к столику и уселась напротив мужчины. Сделала несколько глотков обжигающе горячего, великолепно горького кофе, поставила керамическую полусферу на столешницу, придвинула к себе пепельницу и закурила. Несколько минут, показавшихся Дмитрию неимоверно долгими, она просто молча вдыхала и выдыхала ароматный дым, иногда делая маленький глоток.

— Прости, если покажусь излишне подозрительным, Юль, но ты действительно зашла просто выпить кофе, или разговор какой-то есть? — Десница не выдержал и разрушил сгустившуюся в гостиной тишину.

Женщина отставила чашку, встала из кресла, мягко переместилась к окну пентхауса, за которым ярилась вьюга, и, опершись ладонями о подоконник, уткнулась лбом в толстое стекло. Дима поднялся, подошел к ней со спины и замер.

Сколько тянулась эта пауза, никто из них не смог бы ответить, поскольку Юля стремилась ни о чем сейчас не думать и хотя бы немного угомонить колотящееся в бешеном ритме сердце, а Дима… Дима просто стоял у нее за спиной и не мог надышаться запахом ее волос. Столько лет прошло, а ничто не изменилось. Ничто.

Он робко протянул руку к ее голове и замер. Потом мысленно послал сам себя к черту, и расстегнул ее заколку, освободив отливающие золотом мягкие локоны. Отбросил, словно ядовитую гадину, несчастный кусок металла, запустил дрожащие пальцы в волосы и практически зарылся в них носом, заставив Юлю выгнуться назад.

Она слегка застонала, почувствовав его руки. Такие сильные, такие родные… Все годы, что они были в разводе, ей их не хватало. Ей безумно не хватало именно их.

Нет, Юлия Максимовна не была ни святой, ни, тем паче, святошей, и мужчины в жизни разведенного старшего следователя периодически появлялись. Но, как выяснилось, бывший муж все еще занимал в ее табели о рангах сексуальной привлекательности первое место. Она зажмурилась, чтобы не отвлекать зрением свое сознание от ощущения близости мужчины, знакомого незнакомца, близкого и бесконечно далекого. Его запах сводил женщину с ума.