Клава сидела напротив, смотрела на Корнышева с состраданием.

Стук в дверь, и сразу в комнату, не дожидаясь позволения хозяев, вошел небритый малый в рваных джинсах и застиранной футболке с эмблемой какого-то неведомого клуба на груди.

– Приветкакжисть, – равнодушно процедил он сквозь зубы так, что несколько слов слились в одно, да и то в его исполнении получилось каким-то куцым.

Клава занервничала. А гость, не обращая на нее ни малейшего внимания, приблизился к Корнышеву.

– ГеннадСергеичктовастак? – говорил он, по-прежнему лепя слова друг к другу.

Корнышев замер и молчал.

– Бедакакаяяреальноговорю!

Гость потянулся было к корнышевскому лицу, будто хотел рубцы ощупать, но не решился. Обернулся к Клаве.

– Невидитнихрена?

Клава нервно покусывала губы.

– Он выздоравливает… уже… почти…

Гость посмотрел на нее внимательно и вдруг оскалился, обнажая рыжие гнилые зубы.

– Скорейшегомлявыздоровленья! – выпалил он и потянулся к двери, едва не пританцовывая от распирающего его чувства торжества.

Дверь он за собой захлопнул так, будто хотел, чтобы погромче получилось. Было слышно, как скрипят под его торопливыми шагами половицы в длинном коридоре.

– Кто-о-о? – вопросительно произнес Корнышев.

– Это Буза, – ответила Клава, едва не плача. – Ты его помнишь?

– Не-е-е…

– Редкий подлец! Это он на разведку приходил. Слава! Давай людей позовем! Вроде бы как в гости…

Клава в панике.

– За-а-ачем? – прошелестел пребывающий в спасительном неведении Корнышев.

– На разведку приходил! Ты понимаешь? Сейчас сюда Колян заявится! Ты помнишь Коляна? Не помнишь? Ну ты сам мне рассказывал, как вы с ним повздорили однажды.

* * *

Клава как в воду глядела. Весть о ночном возвращении искалеченного Корнышева, которого здесь все знали как Гену Вяткина, в мгновение распространилась среди обитателей поселка, не исключая и Коляна.

Колян был здесь царь и бог. Он появился в поселке, когда в Красном все уже развалилось и самые деятельные и рукастые разъехались по стране в поисках работы и лучшей доли. Тот, кто остался, был либо немощен, либо стар, либо вечно пьян, и Колян, имея за плечами две отсидки, быстро обрел положение удельного князя. Чуть позже к нему примкнул нетребовательный и исполнительный Буза, и с этой парой никто во всем поселке уже не решался конфликтовать. Клава знала, что у Корнышева когда-то давно, еще до ее появления в Красном, была стычка с Коляном. При ней ничего такого не было, но тот неустойчивый мир, который она наблюдала несколько месяцев своего пребывания в Красном, не мог закончиться ничем, кроме как войной. Или Колян, или Корнышев. Кто-то должен был взять верх. Как в собачьей драке – до крови. И вот Корнышев стал беспомощным калекой…

Не прошло и десяти минут, как Буза вернулся. И с ним пришел Колян.

Колян распахнул дверь ударом ноги, переступил через порог. Его душил кашель, прямо рвал легкие. Колян хватался за грудь, будто хотел тот кашель задавить.

Буза маячил за спиной Коляна, всем своим видом демонстрируя готовность в любой момент подсобить в расправе.

Колян окатил Клаву наглым взглядом грязно-серых глаз. Он и прежде иногда так смотрел на нее, но только сегодня она испугалась по-настоящему. Не было защиты.

– Не надо! – сказала Клава умоляюще. – Уходите!

Колян приблизился и вдруг запустил пятерню в ее волосы. Поглаживал, приговаривая:

– Сиди тихо! Не тронем!

Она ему не верила. В его шагах слышалась поступь победителя, входящего в покоренный город. Победитель вправе рассчитывать на добычу. Женщины – это тоже добыча. Так было всегда. И никто у искалеченного Корнышева не станет интересоваться его мнением на этот счет.

Колян поглаживал волосы Клавы, а сам шарил по комнате оценивающим и жадным взглядом. Увидел на стуле куртку Корнышева, взглядом указал на нее Бузе.

Догадливый Буза взял куртку в руки, обшарил карманы и выложил на стол все, что там нашел: ключи, бумажник, носовой платок, обрывок кассового чека, огрызок карандаша. Колян оставил Клаву в покое, взял корнышевский бумажник, раскрыл. Денег было немного, около тысячи рублей. Колян забрал их все, даже металлическую мелочь, а пустой бумажник бросил на стол.

Корнышев все это время сидел на табурете. Он ничего не видел, но все слышал, и понимал, что происходит что-то нехорошее, но вмешиваться не посмел. Потому что ничего не мог поделать. Маску снять и шугануть этих гостей? Конец всему. Провал. Разоблачение. И на него потом – все шишки.

– Еще бабки в доме есть? – спросил Колян у Клавы.

– Нет, – соврала она, цепенея под испытующим взглядом собеседника.

– Возьми, что может пригодиться, – велел Колян Бузе.

Буза пошел по комнате, забирая все, что представлялось ему ценным: допотопный кассетный магнитофон, почерневший от копоти железный чайник, электроплитку со спиралью и даже начатую бутылку водки. Клава молча следила за происходящим, не смея вмешаться. Колян склонился к ней, приобнял за плечо и, глядя своим прежним наглым взглядом, предложил:

– Айда с нами! Выпьем. Посидим.

Теперь его нисколько не смущало присутствие Корнышева. Клава бросила на Святослава полный страдания взгляд. Колян перехватил этот взгляд и будто теперь вспомнил о слепом.

– А ему я ливер отобью, – сказал Колян. – Если будет прыгать.

Корнышев не жилец, поняла Клава. Колян из этой комнаты забрал все, что представлялось ему ценным. Оставалась одна Клава. Коляну мешал Корнышев. Так это не препятствие.

– Вечерком зайду, – пообещал Колян.

Не жилец бедняга Корнышев.

* * *

Святослав так и сидел неподвижно, даже когда незваные гости уже ушли. Не человек, а овощ, как представлялось Клаве.

– Кто-о-о бы-ы-ыл? – прошелестел Корнышев.

Клава даже не потрудилась ему ответить.

Ее мозг, как компьютер, просчитывал варианты.

– Твои когда приедут? – спросила она.

– Кто-о-о?

– Тот, кто тебя должен охранять.

– Ско-о-оро.

– Но не сегодня?

– Не-е-ет.

– Плохо! – сказала Клава.

Она сильно нервничала и кусала губы. Корнышев этого не видел, но по интонации догадывался.

– Слава! Они очень опасные! Эти двое, которые здесь были. Настоящие отморозки. Они могут убить.

– Ми-и-илицию позва-а-ать? – предложил Корнышев.

– Какая милиция?! – с досадой сказала Клава. – Здесь нет телефона. До ближайшего городка – четыре часа на машине. А машин тут тоже нет. На следующей неделе приедет автолавка. Да что толку…