Пока Энн пытаясь дать какой-то вразумительный ответ, пристальный взгляд голубых глаз неотступно сопровождал каждое ее движение.

— Кого-то вы мне напоминаете, девушка, но не могу сообразить, кого именно. У вас есть родственники в наших краях?

Сердце Энн замерло, а затем забилось с сумасшедшей скоростью. Прошли минуты две, пока она вновь обрела дар речи:

— Кажется, одна женщина из нашей семьи переехала сюда лет двадцать назад… Ее звали Линда Джонс.

— Джонс? — Миссис Лафэм задумчиво покачала головой. — Нет… Но со временем, может быть, вспомню.

— Дайте знать, хорошо? — Энн сделала все возможное, чтобы просьба прозвучала небрежно. — Если это та самая женщина, было бы здорово встретиться с ней до отъезда.

— А вы определенно решили с отъездом? Ник сказал, что сегодня прокатит вас по окрестным фермам. — Это было сказано таким тоном, как будто второе ставило крест на первом, но, к счастью для Энн, в приемной появились первые посетители со своими больными питомцами, и миссис Лафэм приступила к исполнению своих обязанностей.

Энн воспользовалась предоставленной возможностью и поспешно ретировалась в кухню. Она достала из холодильника цыплят, крутые яйца, помидоры и сливочный сыр, сделала несколько бутербродов, добавила яблок, бутылку лимонада и вместе с пластиковой посудой и салфетками сложила в большую плетеную корзинку. И все это время сердце ее пело — даже несмотря на то, что приглашение Ника ничего особенно не значило, повторяла она про себя в сотый и тысячный раз.

Ну, может она себе позволить расслабиться — в такой-то день! Энн быстро переоделась в джинсы и белую блузку без рукавов и расчесала волосы так, чтобы они рассыпались по плечам светлой волной. Весь вид Энн должен был говорить о том, что она не из тех, кто ищет легких, ни к чему не обязывающих развлечений. Если Ник пожелал дать ей передышку после тяжелого утра, — что ж, это очень мило с его стороны. Но не более того…

К тому же у нее теперь есть зацепка в ее поисках — фраза, сорвавшаяся с губ миссис Лафем. Первая зацепка после недель бесплодных усилий! Энн подмигнула отражению в зеркале…

— Энн!

Голос Ника прервал ее размышления, и она быстро спустилась по лестнице. Ник, одетый в темно-синие джинсы и клетчатую рубашку с короткими рукавами, ждал ее в холле. Он взял у нее из рук корзину.

Огонь… Она была права, полагая, что играет с огнем.

— Душа поет, верно?

Обращаясь к Энн, Ник даже не приоткрыл глаз, а так и лежал, зажмурившись и заложив руки за голову на коврике, разложенном прямо на траве. Энн завороженно смотрела на сильное мужское тело, в котором теперь чувствовалась нега и умиротворенность.

Остатки их трапезы уже были по достоинству оценены псами, весело носившимися в высокой траве. С вершины холма, где остановилась вся честная компания, открывался чудесный вид на водопады и журчащие реки, окруженные по берегам раскидистыми ивами, а вдали виднелись развалины древнего замка.

Да, здесь прекрасно, и душе действительно впору запеть. Так почему же к горлу подступает комок и хочется разрыдаться? — в сотый раз спрашивала себя Энн. Может быть, потому, что видеть уголок рая и знать, что он не для нее — слишком горько для измученной души.

Энн желала этого мужчину, единственного в мире, желала до боли, но знала, что слишком труслива, чтобы последовать за своим сердцем. Если Ник отвергнет ее — через неделю, месяц, когда бы это ни случилось, — она не выдержит. А почему бы ему ее не бросить? До сих пор в ее жизни это происходило с ужасающей регулярностью.

Энн поджала колени к груди и обхватила их руками, глядя на резвящихся собак, но краем глаза заметила, что Ник теперь тоже наблюдает за ней.

— Вы знаете о том, так прекрасны? Или даже не догадываетесь? — мягко спросил он. — Я не могу думать ни о чем, кроме ваших сапфирово-голубых глаз и шелка волос… Стараюсь загружать себя делами, но перед мысленным взором все время стоите вы — хрупкая и нежная. Порой мне кажется, что я схожу с ума.

— Ник, не надо…

— Ничего не могу с собой поделать. При этом я даже не уверен, нравлюсь ли вам. — Он перевернулся на живот и приподнялся на локтях. — О, я знаю, что привлекаю вас физически, но вы сражаетесь буквально за каждую пядь вашей независимости. Почему? Чего вы так боитесь? — спросил Ник. — Я ведь не чудовище, Энн.

— Я не боюсь. — Это была ложь, причем не очень убедительная. — И я вовсе не пытаюсь бороться с вами.

— Боретесь, боретесь. — Теперь в его голосе не осталось и следа мягкости. — А все потому, что мы оба знаем: если я начну заниматься с вами любовью, то вы воспламенитесь в моих объятиях и даже думать не захотите о том, чтобы все вернуть назад. Вы желаете меня, Энн, ваше тело говорит мне об этом всякий раз, когда я вас касаюсь.

Она и сейчас его желала. Груди девушки напряглись, а тело покрылось гусиной кожей. Энн чувствовала слабость в ногах и жар, который обволакивал ее, но все-таки постаралась ответить твердо и решительно:

— И вы полагаете, одного этого достаточно? Физической привлекательности, желания, похоти… называйте, как хотите!

— Нет, я не думаю, что этого достаточно. Но мы ведь говорим о вас, а не обо мне, — ответил он с нажимом.

Энн уставилась на него, моля Небеса только об одном: не позволить ей поддаться темной волне чувственности, которая исходила от Ника и готова была накрыть ее с головой. Разве она могла предложить ему что-либо, достойное его? Ник уже был женат, и, без сомнения, у него были женщины до того. Он обладал сексуальными познаниями, которых так не хватало ей, Энн. У нее не было ни талантов, ни изощренности в любовной игре, она понятия не имела обо всех тех хитростях, которые используют женщины вроде Велмы для того, чтобы удержать мужчину после того, как будет удовлетворен непосредственный сексуальный голод.

Ник сказал, что желает ее, что она сводит его с ума, кажется ему прекрасной. Но ни разу в его речи не промелькнуло слово «любовь», даже когда он ласкал ее.

— Вы ведь обещали, что не будете…

— Приставать к вам? — перебил он Энн. — Но я ведь не нарушаю слова. Я просто беседую с вами, только и всего. Но, разумеется, если вы переменили свое мнение…

— Нет, не переменила.

— Жаль. Я уже понял, что в случае с вами лучше сначала действовать, а уже затем задавать вопросы. Вам нужна буря, натиск.

— Мне ничего не нужно!

Она попыталась выглядеть рассерженной, но одного взгляда Ника оказалось достаточно, чтобы гнев улетучился.

— На этом наши мнения расходятся, но сейчас… Сейчас наша увлекательная дискуссия прервется. Пора навестить молодых телочек Джона Бритлинга.

Смена образа была полной и разительной. Сначала преданный поклонник, затем разгоряченный любовник, потом гурман, развлекающий себя психологическими изысками и наконец — холодный повелитель… Как ему удается все время оборачиваться кем-то другим? А может, все его ухаживания — это просто желание развлечься, слегка оживить свою жизнь? У Энн не было ответа.