– А как звать тебя? Впрочем, можешь не отвечать, я вижу твоё имя на бейджике – Юлдуз Рахимова. Верно?

– Верно, господин.

– Не зови меня господином, – поморщился Али. – Какой я господин? Я, так же, как и ты, наёмный работник, только я служу в банке, а ты в гостинице. Зови меня по имени – Али! Хорошо?

– Хорошо, господин!

– Ладно, не смущайся, со временем привыкнешь, – махнул рукой Али. – И как тебя в «Тридевятое царство» судьба занесла?

– Меня дядя рекомендовал, – продолжая смущаться, пояснила Юлдуз. – Он в ресторане поваром служит, вот меня и пристроил.

– Ресторан – это хорошо, – снова сглотнул слюну банкир. – А не скажешь ли, Юлдуз, ресторан или хотя бы буфет ещё открыты?

– Сожалею, господин, но уже полночь, а ресторан работает только до двадцати трёх часов.

– Жаль! А я так хотел попробовать, как твой дядя готовит плов.

– Сожалею, но Вам, господин, придётся подождать завтрашнего дня. Впрочем, он уже наступил. Могу ли я предложить Вам чай?

– С удовольствием, а если у тебя вместо кружки найдётся вторая пиала – я буду просто счастлив.

– Найдётся! – улыбнулась девушка и подобно фокуснику неуловимым жестом достала из-под стола расписанную красными маками пиалу.

Они пили чай и неспешно вели беседу – обо всём. Иногда он замолкал, и тогда Юлдуз заботливо подливала ему в пиалу чай. После очередной порции душистого чая Али с удивлением увидел в окно, как на горизонте забрезжила розовая полоска рассвета.

В эту ночь он так и не зашёл к себе в номер. Дождавшись окончания дежурства, он проводил девушку в противоположное крыло гостиницы, где проживали холостые и незамужние сотрудники «объекта», и лишь только после этого отправился на службу в банк. День обещал быть хлопотным – в банк уже начали завозить оборудование.

* * *

Неожиданно, без предварительного уведомления, в «Тридевятое царство» прибыл будущий начальник службы безопасности банка Лев Гуров. Это была инициатива Высшего совета.

Узнав об этом, Пётр Алексеевич даже крякнул от досады. Заявку на начальника службы безопасности он не посылал специально, надеясь утвердить в этой должности Соловья-Разбойника, которого Малюта Скуратов рекомендовал как специалиста по работе в странах с нестабильной криминальной обстановкой. Однако Высший совет решил иначе, и изменить что-либо в создавшейся ситуации Романов не мог.

Лев Иванович Гуров оказался полковником милиции в отставке, с большим опытом по раскрытию самых запутанных преступлений. Его хорошо знали и уважали по обе стороны баррикад – и те, кто составлял основу криминального мира, и те, кто с этим миром боролся.

– Всё, что ни делается, к лучшему! – заключил Романов, ознакомившись с личным делом Гурова. – Можно сказать, что нам повезло! Могли прислать бывшего кадровика или сотрудника ГАИ, а из них начальник СБ, как из собачьего хвоста сито!

Присутствующий при этом Малюта Скуратов пожевал губами, почесал в затылке, а потом спросил:

– Пётр Алексеевич! А может, пристроим Соловья на должность инспектора по связям с общественностью?

– Ты что, Малюта! – опешил Романов. – После вчерашней медовухи ещё не протрезвел? Ты представляешь, как он будет с представителями прессы общаться?

– А что такого, царь-батюшка? На лицо Соловей-разбойник, конечно, не Варвара-Краса, но если его постричь малость, приодеть и передние зубы вставить, то к людям его выпустить будет не стыдно.

– Не во внешней привлекательности дело, – поморщился начальник строительства. – Он ведь у тебя не художественным свистом занимается, а, так сказать, его «боевым» применением. Ну а как начнут представители «жёлтой» прессы ему неудобные вопросы задавать, или какой-нибудь правдолюб найдётся и как пиявка пристанет к нему со своей правдой, что тогда? Соловей – парень горячий, и вторую часть своего имени носит не зря: свистнет в четыре пальца и снесёт представителей «четвертой власти» вместе с пресс-центром к едрёной Фене! Мне порой самому так поступить хочется, но нельзя, пойми, Малюта, нельзя! Одно дело, когда он так с криминальным элементом обходился, и совсем другое, когда «боевой свист» применяется в мирной обстановке.

Долго они так судили и рядили, пока не сошлись на предложении о создании подразделения физической защиты «объекта» на случай форс-мажорных обстоятельств.

– Тридцать витязей во главе с дядькой Черномором, которые у нас по ночам дозор несут – это, конечно, сила, – задумчиво произнёс Пётр, – но по большому счету витязи – это патрульная служба для пресечения проникновения за периметр и для задержания отдельных нарушителей, а в современном бою они малоэффективны. Давай-ка наберём десятка полтора боевых магов, а Соловья-разбойника поставим над ними старшим. Подчинятся он будет напрямую тебе, Малюта, – предложил Романов.

– Зело своевременное решение, – привычно поддакнул Скуратов. – А то криминал совсем распоясался! Того и гляди к нам в «Тридевятое царство» нагрянет.

1

День не заладился с самого утра. Проснулся Павка в постели один – это был верный признак того, что Русалочка на него сердится.

– Ты опять не пошёл с рыбаками в море! – встретила она его упрёком, как только он вошёл в маленькую, но чистую кухню.

– Не пошёл, – согласился Павка и глотнул морса прямо из кувшина. – Не пошёл, потому как в море от меня пользы мало. Не рыбак я, понимаешь, не рыбак! Не моё это!

– Я понимаю, – печально вздохнула Русалочка, перебирая крупу. – Торговать в лавке у старого Мейхиса для тебя зазорно…

– Я воин, а не торгаш! – резко перебил девушку Павка. – И нечего из меня нэпмана делать!

– Да-да я знаю, – поспешно согласилась Русалочка. – Ты воин! Ты не столяр, не рыбак, не печник, не лавочник, не пекарь – ты воин. Однако позволь заметить тебе, дорогой, что в нашем квартале принято работать, к какому бы сословию ты ни принадлежал. Если ты воин, то тогда найди работу, достойную тебя, а не сиди целый день в трактире за кружкой пива.

– Разве я много пью? – обиделся Павка.

– Нет Пауль, ты пьёшь не больше, чем другие мужчины нашего квартала, но ты пьёшь один. Ты целый день сидишь в трактире в одиночестве, и к твоему столику могут присесть разве, что две девицы – Грусть и Тоска! Я знаю, ты грустишь по родному краю и тоскуешь о потерянных в битвах товарищах, но всему есть мера! Нельзя бесконечно лить слёзы о прошлом. У тебя теперь семья, и надо думать, как заработать свой кусок хлеба. Я мечтала, что ты будешь ходить вместе со всеми мужчинами в море, а я буду заниматься домашним хозяйством и терпеливо ждать тебя возле очага, как делают все замужние женщины нашего квартала.

– Ты хочешь, чтобы я ушёл? – напрямую спросил её Корчагин, и уголок его рта задёргался в нервном тике.