Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Напротив меня стоял испуганный Калэб. Нас разделяла исключительно одна кровать, на которой красовалось смятое одеяло со знакомым мне рисунком Черепашек-Ниндзя на темно-синем фоне. Я часто заморгала, искренне не поверив в реальность происходящего. Калэб замер на одном месте, держа в руках маленькую чашечку с узором какого-то цветка. Из чашечки шел пар, видимо, внутри был чай или кофе. Взгляд сам собой скользнул по заметено исхудавшей фигуре моего друга, которая была скрыта за простыми спортивными штанами и желтой футболкой с изображением улыбчивого Микки Мауса. Глянув на кеды, я с досадой отметила, что шнурки были развязаны и волочились по полу.
— Прости, я всего лишь хотел налить чай, — извиняющимся тоном произнес Калэб, и в этот миг я отчетливо поняла, что всё вокруг — не иллюзия, а реальность.
Я осмотрела до боли знакомую комнату с ее игрушками, настенными часами в виде летучей мыши Бэтмена и большой удобной кроватью, в которой я когда-то сладко спала вместе с Калэбом. Сердце больно сжалось от тоски по утраченному времени, а на глаза неожиданно выступили слезы. В этом доме я постоянно становилась непростительно слабой и сентиментальной.
Калэб, не делая резких движений, осторожно поставил чашечку на блюдце и улыбнулся мне. В его глазах тоже стояли слезы. Я не смогла сделать еще один вдох, не смогла ничего проанализировать. Всё, что происходило до этого, резко стало глупым и совершенно неважным. Голова немного болела в том месте, куда меня ударили, но мне было всё равно. Калэб стоял рядом, живой и невредимый. В груди невыносимо заныло от счастья.
Я медленно обошла кровать и вместо того, чтобы обнять Калэба до хруста в костях, наклонилась завязать ему шнурки. Не знаю, почему я сделала именно это, просто посчитала нужным. Важным.
— Мотылёк, — тихо и сдавленно прошептал Калэб. Его голос стал той последней каплей, после которой я уже не смогла сдержать слез.
— Малыш, — я поднялась и крепко его обняла, задыхаясь от радости и нежного чувства, что разлилось по всему моему телу.
Не помню, сколько мы вот так простояли, крепко обняв друг друга, тихо всхлипывая и глотая сладкие слезы счастья. Калэб… Мой большой-маленький друг… Он, как и прежде, был окутан ароматом молока и шоколада. Этот запах успокаивал меня, придавал новых сил, не позволял сдаться.
— Знаешь, мне совсем нечем дышать, — хохотнул Калэб и поцеловал меня, как ребенок, в щеку.
— Прости, — я отпустила его и слабо улыбнулась. В голове крутилось столько слов, которые я хотела сейчас сказать этому человеку, но в то же время никак не получалось связать между собой и двух предложений. — Калэб, — неуверенным тоном обратилась я к нему и тут же осеклась, ощутив острый укол вины.
— Не нужно, — с серьезным выражением лица сказал он.
Я уже и забыла, что временами мой друг умел быть ребенком с глазами взрослого, мудрого человека. Этого его «не нужно» немного облегчило мои угрызения совести. Он всё прекрасно понимал и не винил меня ни в чем.
— Я скучала, очень по тебе скучала.
— Я тоже, — Калэб отвел взгляд в сторону. — Так сильно скучал, что даже разучился завязывать шнурки, представляешь? — он неловко заулыбался. — Хочешь чай? Хэтти его принесла, чтобы ты попила, когда придешь в себя. Я хотел разлить в красивые чашечки, но не совсем получилось.
— Хочу, ужасно хочу! — я подошла к прикроватной тумбочке, на которой стоял поднос с двумя чашками и дымящимся чайником. Чуть поодаль я заметила фигурку Бо Пип. Это была моя первая игрушка, которую я взяла в руки в этом доме. Помню, раньше она хранилась в коробке с остальными игрушками, а теперь нашла другое, более значимое место.
Разлив чай по чашкам, я протянула одну из них Калэбу. Мы с ногами уселись на кровать, и некоторое время просто молча наслаждались вкусным, немного остывшим напитком. Меня обуяло чувство, словно я вернулась домой или наконец-то оправилась от затяжной болезни.
Вне этой комнаты, этого маленького детского мира, витали все те проблемы и нелегкие вопросы, которые я обязана была задать и узнать на них ответы. Но мне так не хотелось пересекать ту черту, что разделяла две совершенно полярные между собой Вселенные. Но всё-таки один вопрос было бы логично задать, чтобы внести немного ясности в происходящее.
— Как я здесь вообще оказалась?
— Тебя Лерри привез, — беззаботно ответил Калэб. — Он только недавно вернулся из длительной командировки. Рано утром куда-то уехал, а потом вернулся с тобой. Сейчас опять где-то ездит.
В голове никак не могла ужиться мысль о том, что Лерой вновь занял одну из ключевых ролей в моем существовании. Значит, мои ощущения были, верны и там, на дороге, действительно мелькнул «танк» Грейсона? Память отшвырнула меня на несколько часов назад… Господи! А что же произошло с Френсисом и нашим водителем?! Где доктор Соммер?! Стало тревожно, и эфемерный покой тут же осыпался крошевом из осколков у моих ног. Нужно было всё срочно выяснить и ничего другого как обо всем расспросить Хэтти, я не смогла придумать.
Калэб проводил меня на знакомую кухню. Каково было мое удивление, когда я за обеденным столом увидела доктора Соммера! Раз он находился здесь, значит, был не причастен к тому, что произошло в клинике. Но судя по подбитому глазу и порванному пиджаку, ему тоже крепко досталось. Теперь важно было выяснить, ЧТО именно произошло.
— Вам уже лучше? — с добродушной улыбкой заботливо спросила меня Хэтти.
— Намного, — я поджала нижнюю губу, ощутив некоторое напряжение в комнате. — Что случилось? — я глянула на психоаналитика, он медленно пил чай и хмурился всякий раз, когда горячий напиток попадал на разбитый уголок рта.
— Хозяин передо мной не объяснялся, — ответила домработница. О! Как это в его стиле! Никому ничего не говорить. Будто этот человек умеет иначе.
— Какие-то люди ворвались ко мне в кабинет где-то за пару часов до того, как я должен был к вам выехать, — внезапно начал доктор Соммер.
Я беззвучно подошла к столу и села на свободный стул. Калэб последовал моему примеру и расположился рядом, крепко сжав в своей руке мою похолодевшую ладонь.
— Они начали угрожать, — продолжил психоаналитик, сверля невидящим взглядом идеальную глянцевую поверхность обеденного стола. — В основном угрозы касались моей жены и детей. Они выдвинули условие, чтобы я назначил вам сеанс у себя в кабинете. Простите, я не хотел рисковать своей семьей. После звонка эти люди хорошенько меня
