А между тем новое оммёдо уже начинает плестись руками двух старших представителей клана Окамото. И снова оно нацеливается на меня. Похоже, что стараются вывести из строя сначала самую слабую фигуру, а потом…

Вот только я ни хрена не слабая фигура!

— Масаши, работаем вместе! — кричу я другу, который находится на другой стороне поля. — Выпускай свою демоническую голову!

Новое копьё устремляется ко мне, и в этот момент Масаши делает оммёдо и снова выкрикивает:

— Танец Пламенного Демона!

Так как оба человека нацеливаются на меня, но не могут игнорировать огненную морду демона, то одному приходится отвлечься. Дед снова выставляет щит, а я в этот момент делаю оммёдо с криком:

— Каменный дождь!

Сразу же следом новое оммёдо:

— Северная Морось!

По щиту, выставленному отцом Масаши молотят появляющиеся из воздуха камни. Но щит поднят вверх, а по полю стелется морозная дорожка, которая должна захватить ноги Окамото-среднего в ледяные тиски. Масаши выбрасывает одну демоническую башку за другой, не давая деду времени на контратаку.

Ну, или мне так кажется, а на самом же деле…

— Огненный Туман! — выкрикивает дед Окамото.

В тот же миг из песка вырываются клубы дыма, которые вспыхивают ярким пламенем. Это пламя скрывает от нас и отца, и деда Окамото. Моя морозная дорожка растворяется под огненным дыханием.

— Ледяной Шар! — выбрасываю я оммёдо, но неудачно — огонь топит лед во мгновение ока.

Что хуже всего — туман начинает расширяться. То есть сначала он занимал четверть купола, а теперь…

Масаши растерянно смотрит на меня, я на него. Ещё немного и нас тоже накроет этим туманом. И приходит понимание, что мы бессильны перед этим проявлением оммёдо…

И тут…

Шальная мысль приходит в голову, и я машу Масаши, подзывая его к себе. Тот галопом движется мне навстречу, и уже на бегу я ему кричу:

— Усиливай моё оммёдо!

Тот согласно кивает. Туман накрывает уже большую часть купола, когда я заканчиваю плести кудзи-кири и с криком выстреливаю в центр непроглядного тумана:

— Небесный Захват!

Мои пальцы будто захватывают плотный воздух.

Ага, кто-то попался!

Я делаю рывок к себе. Похоже, что не рассчитал силу костюма, так как из тумана показывается отец Масаши со скоростью вылетевшей пробки из бутылки шампанского. Масаши ловит его в огненную клетку.

Туман чуть отступает, а дальше…

А дальше огненные клетки образуются и вокруг Масаши, и вокруг меня. Как только огненные прутья переплетаются в воздухе, так сразу же пропадает туман. Дед Масаши оказывается в нескольких метрах от нас.

Он улыбается, глядя на хмурые лица, а потом машет рукой, снимая оммёдо:

— Вы все молодцы! А ты, Такаги-сан, надеюсь запомнишь, что сейчас произошло.

— Да уж, вы здорово победили, — киваю я в ответ. — Невероятная мощь…

— Дело не в мощи, а в уроке. Сначала я встретил тебя ласково, чем вверг в замешательство. Это уже треть успеха. Потом… ты видел, как происходит командная работа?

— Да, это было классно. Вы специально тренировались?

— Это впервые, — покачивает головой отец Масаши. — Мы хотели объединиться и объединились.

— И самое главное — мы работали в стихии Огня. Я слышал, что кицунэ сильны именно в этих стихиях. А уж когда Масаши усилил твоё оммёдо, то…

Я встал перед семьёй Окамото и совершил глубокий поклон:

— Спасибо огромное вам за науку.

— Какую науку? — чуть ехидно улыбнулся дед Окамото. — Мы всего лишь тренировались… А теперь пойдемте, посмотрим, что там с твоими друзьями произошло?

Мы не пошли в дом, как я думал, а отправились сначала смыть грязь. Не в бочку-фурако, а в обычную душевую комнату, где находились шесть мест для омовения. Сдается мне, что это была душевая не только для хозяев, но и для обычных охранников и слуг. Окамото не заморачивались отделением себя от остальных обитателей усадьбы. Может быть, поэтому в душевой было так чисто. Ну да, попробуй намусорить — явится неожиданно хозяин, увидит и всем холку намылит…

Экзоскелеты унесли слуги, как и нашу одежду. Вместо этого нам принесли свежие халаты и по два полотенца — большое, махровое для вытирания после душа, и маленькое, нейлоновое для использования вместо мочалки. Так же выдали мыло и пемзу. Впрочем, пемзой я не воспользовался.

Мельком обратил внимание на тела заправителей кланом Окамото — все подтянутые, поджарые, мускулистые. Явно не засиживаются в мягких креслах, а знакомы с боевыми искусствами не понаслышке. У деда Окамото на спине багровели глубокие шрамы, как будто он страстно обнимался с медведем-гризли. Я тактично не замечал их. Если будет нужно, то сам расскажет, а лезть с вопросами о скрываемом прошлом было по меньшей мере неэтично и грубо.

Легкое омовение после тренировки придало не только свежести, но и бодрости. Я запахнулся в халат и почувствовал себя если не этаким барином, то хотя бы чуточку в приподнятом настроении.

Представители верхушки клана Окамото тоже накрыли тела халатами. Мы оставили мыло и нейлоновые тряпочки на небольших скамеечках возле плетеных кресел. Эти кресла из ивовых прутьев так и манили присесть в них и расслабиться чуточку после тренировки, но я собрал волю в кулак и воспротивился этому желанию.

— А теперь можно узнать от мастера Нагаи всё, что ему удалось выяснить. Куато, — обратился Окамото-старший к подошедшему слуге. — Скажи, чтобы накрывали на стол. Надеюсь, что господин Такаги присоединится к нам? Также мы будем рады и его друзьям, в каком бы трудном положении они сейчас не находились.

Во как, уже пора ужинать… Со всеми этими приключениями я как-то забыл про то, что в желудке болтался только бэнто. Спасибо Кацуми — подобрала продукты так, что сытость не покидала до самого вечера.

— Господин Такаги благодарен за приглашение, но переживает за то, что вам могут не понравиться высказывания его спутников, — вздохнул я. — Такаги-сан может с ними со стыда сгореть.

— Не стоит стыдиться друзей, которые попали в беду. Стоит стыдиться друзей, которые отворачиваются от человека, когда тот попадает в беду, — наставительно произнес Окамото-средний.

Дед посмотрел с одобрением на сына. Похоже, что тот повторил его высказывание. Так и переходит мудрость из поколения в поколение.

Трудно не согласиться с таким высказыванием. Сколько есть примеров, когда друзья клянутся в вечной дружбе и вечном товариществе до тех пор, пока у человека есть деньги, влияние и пост. Но эти же друзья растворяются кусочками сахара в кипятке, когда у человека начинаются неприятности. Когда он теряет своё влияние и деньги, то вместе с ними теряет и тех, кто совсем недавно клялся.