Согласно утвержденному плану «Барбаросса» в захваченных районах решено было разграничить компетенцию военной разведки и спецслужб СС. В основу положили директиву ОКВ от 3 апреля 1941 г., а также доклад Гитлеру об оккупации и охране русской территории (15 июля 1941 г.) и его последующие указания, в частности, приказ от 17 июля о введении гражданского управления на оккупированных восточных территориях.

Сфера деятельности полиции безопасности и СД включала задачи обеспечения безопасности тыловых войск, немецких оккупационных органов и учреждений на территориях, находящихся под юрисдикцией гражданской администрации. Для искоренения «еврейских и коммунистических функционеров, уничтожения всех нежелательных в расовом и политическом отношении лиц» в помощь им предусматривались айнзатцгруппы («гестапо на колесах»), группы тайной полевой полиции, другие карательные подразделения и службы. В целом их роль виделась в выявлении советской агентуры, борьбе с большевистской пропагандой, диверсионными и партизанскими формированиями, подпольем и др.

Оккупированная территория, находившаяся в подчинении военного командования – 250–300 км от линии фронта (тыловые районы групп армий и армий), прифронтовая и зафронтовая зоны считались «вотчиной» военной разведки и контрразведки.

Охранительно-карательные функции в них возлагались на дивизии охраны оперативных тыловых районов, главные полевые, полевые, городские и другие комендатуры. Здесь же должны были дислоцироваться и органы Абвера – абверкоманды и абвергруппы, их школы, курсы и т. д.

Непосредственно на линии фронта, в прифронтовой полосе и в ближайшем тыловом районе противника разведывательную и контрразведывательную работу должны были вести и отделы 1Ц штабов соединений Вермахта. В армейские части и отдельные подразделения Абвер обязывался командировать специальных абвер-офицеров. Со временем ко всем «мероприятиям» активно подключился и отдел штаба ОКХ «Иностранные армии Восток».

В ходе войны в зону, подконтрольную армейскому командованию, стали «заглядывать» и айнзатцгруппы. С ослаблением Абвера возрастали полномочия эсэсовских спецслужб – прежде всего органов полиции безопасности и СД, а также специальных подразделений войск СС, тайной полевой полиции, полевой жандармерии. Они приобретали на всей оккупированной территории неограниченную самостоятельность и власть, усиленно вербуя агентуру из числа военнопленных и населения захваченных районов…

Сотрудник Амстердамского государственного института военной документации Луи де Йонг предмет научного изыскания в свое время посвятил «пятой колонне»[25]. Главную цель труда исследователь определил как «попытку дать описание подрывной работы, которую за пределами Германии вели ее спецслужбы накануне Второй мировой войны». К ней автор отнес пропаганду, подкуп государственных деятелей, шпионаж, диверсии и саботаж. Не отрицал он и того факта, что деятельность нацистских шпионов и диверсантов в тех или иных странах начиналась задолго до времени «Ч» – вторжения немецко-фашистских войск. Подтверждением тому стали события на территории Советского Союза в канун Великой Отечественной войны. «Шпионаж в мирное время, – констатировало РСХА (январь 1941 г.) в одном из документов по вопросам контрразведки, – является подготовкой войны. Во время войны шпионаж представляет собой средство борьбы, исключительно подходящее для срыва и нейтрализации военных, экономических или политических мероприятий противника».

Расширив понятие «шпионаж» и пополнив его многими другими формами и методами тайной войны, гитлеровский диверсионно-подрывной и разведывательный аппарат в условиях вооруженной агрессии против СССР применил его в невиданных в мировой истории масштабах.

Из оперативной сводки 3-го отдела штаба Киевского особого военного округа.

«Совершенно секретно.

Начальнику 3-го управления НКО СССР

дивизионному комиссару А. Н. Михееву.

9 апреля (1941 г. – Авт.), в среду, в 23 часа 05 минут оператор службы пеленгации зафиксировал работу неизвестного радиопередатчика. Квадрат места сеанса связи определен в лесном районе за поселком Бровцы, что в двадцати километрах восточнее Киева. Дешифровка перехваченной цифровой передачи установила донесение следующего содержания: «Распоряжением штаба округа 27-й танковый полк 6-й армии передислоцируется из-под Броды в Рава-Русский укрепрайон. Срок до 30 апреля. Задержка связи доложена главному. Осложнений нет. Впредь выход в установленном режиме. 637»

Для выявления подпольного радиста приняты первоначальные меры:

1. Усилена служба пеленгации.

2. Созданы две опергруппы из восьми человек под общим руководством лейтенанта госбезопасности Стышко, взявшего под контроль Бровцы и северо-восточный край леса с двумя полевыми дорогами – вероятный участок работы агента-радиста.

3. Устанавливаются лица, осевшие в Бровцах и в трех прилегающих селах за последнее время.

Содержание перехваченной шифровки указывало на утечку секретной информации из штаба округа или 6-й армии либо непосредственно из штаба танкового полка. После проведенной проверки третий предполагаемый объект отпал.

Особым отделом разработаны мероприятия по выявлению… шпионской группы. Условно она названа «Выдвиженцы»…

Начальник 3-го отдела КОВО бригадный комиссар

Н. Якунчиков».

Многоходовая агентурно-оперативная операция по поиску и ликвидации немецких агентов закончилась успешно. Среди арестованных оказался невзрачный сельский учитель физики (радист), старший лейтенант Красной Армии, работник одного из штабов (информатор), служащий конторы (связной) и резидент, давний кадровый разведчик Абвера. Объединяло их общее социальное прошлое и ненависть к новой власти. От них ниточка потянулась в оуновское подполье во Львове. Разведка, в свою очередь, докладывала: в западных областях Украины ведется усиленная националистическая пропаганда, главное содержание которой сводится к посылу: «Украину нужно создавать сейчас или никогда. С помощью немцев мы, все как один, должны освободить свою Украину. Войск у нас теперь много. Большевики не выдержат, когда на них начнут наступление Германия, Япония, Италия и Франция».

Упомянутый Л. де Йонг признавал: «С немцами сотрудничали такие личности, как Андрей Мельник и Степан Бандера». После войны начальник Абвера II (диверсии, саботаж) генерал Лахузен контакты с ОУН назвал «подлинным мучением». Причина была одна: неоднократные попытки Канариса, Гейдриха и даже Гиммлера примирить старую и новую генерацию ОУН успехом не увенчались. Но это никак не помешало общему стремлению нацистов и националистов к утверждению в Европе «нового порядка», даже в условиях, когда крах Третьего рейха был совсем близок. 6 октября 1944 г. доверенное лицо Гиммлера группенфюрер СС Готтлоб Бергер сообщил шефу: «Рейхсфюрер! Бандера просил о разговоре со мной, и я вызвал его к себе 5 октября… Он долго рассуждал, что успешное восстание против Сталина можно будет развернуть лишь тогда, когда русско-украинскому народу больше не будет грозить опасность извне. Я указал, что в данный момент подобная опасность не грозит, и сейчас для него самое время (и крайний срок), чтобы активно выступить… Общее впечатление: ловкий, упрямый, фанатичный славянин. В настоящее время для нас невероятно ценен, позже – опасен. Осмелюсь предложить все-таки его задействовать, чтобы активизировать его движение… Действуя на нашей стороне, он может представлять серьезную угрозу для противника…».