– Все в порядке, можешь пойти принять душ.

Тогда мой гость украдкой приложил палец к губам и подмигнул мне с видом сообщника… И снова я ощутил во рту противный вкус пластмассового печенья. Но женщина, проводив его взглядом, тихонько засмеялась.

– У него, наверное, самый настоящий бактериальный психоз, – проговорила она. – Вернется домой и не успокоится, пока не вымоет рук.

Хозяин и гость поменялись местами. В этой гостиной, до предела заполненной ветром и светом, не было места магии опасностей и неожиданностей, здесь было царство бумажных кукол. Куклами, наверное, развлекалась женщина. Только ей могли быть дороги эти наивные и аляповато раскрашенные бумажные игрушки, которые висели, лежали и танцевали по всей комнате. И мне стало казаться, что вот теперь вся магия развеялась как дым, и мой гость сделался таким же странно унылым и ни на что не годным, как маленький бумажный человечек, и несчастная женщина держит этих скучных бумажных человечков вместо золотых рыбок.

– Может быть, прохладительного… – приподнимаясь с места, заговорила женщина, но я перебил ее:

– Это ничего, что он был у меня так долго. Не имеет значения. А вот не надоела ли вам моя жена? Как-никак минут сорок или пятьдесят…

– Ах, она у вас такая милая… – Женщина расцвела улыбкой и хлопнула в ладоши. – Вы ведь тоже ужасно добрый, сэнсэй, вы так подходите друг другу.

– Значит, она все-таки посетила вас?

– Вы на меня сердитесь, сэнсэй?.. Вы, конечно, думаете обо мне нехорошо… Сказала, что приду за ним через тридцать минут…

– И солгали. Никогда бы не подумал, что вы занимаетесь такими глупостями. И вообще, может быть, вы мне скажете, с какой целью вы подняли весь этот тарарам?

– Вот ваша супруга очень хорошо это поняла. Что же, женские заботы у всех одинаковы. Видите ли, на моего мужа положиться совершенно невозможно, но ведь не собака же он, не могу же я его оставить. И вдобавок, раз уж мы вместе живем, я все-таки женщина и я его люблю…

– Говорите, пожалуйста, конкретно. С какой целью вы меня обманули?

– Потому что мне его жалко.

– Жалко?

– Ему так нужен товарищ! Все равно кто. Ему необходим собеседник.

– Ладно, пусть будет товарищ.

– Но если бы вы не стали с ним разговаривать, сэнсэй, вы бы не сделались его собеседником…

Через полуоткрытую дверь послышался шум воды, льющейся из душа. У этой женщины блузка была какого-то странного романтического покроя, она царапала мои нервы, как бормашина – десну.

– А почему этим должен заниматься именно я?

– Об этом я особенно не задумывалась. Просто сегодня утром он услыхал сообщение о ракете и страшно разволновался. По-моему, он испугался, что все его мечтания пойдут прахом. А он же человек, ему захотелось поговорить, поделиться. Ему необходим был товарищ, все равно кто. Ребенок, например, если ему не с кем играть, начинает плакать.

– И моя супруга со всем этим согласилась?

– Да, мы с нею чуть не расплакались вместе.

– Экий вздор! Вы уж совсем зарапортовались…

– Ну, насчет того, чтобы вместе расплакаться, я, может быть, немного преувеличила.

– И куда она ушла?

– Этого она мне не сказала… Она только сказала, что пойдет немного прогуляется, пока мой муж у вас, чтобы дать бедняге возможность выговориться…

– Глупости! Уж свою-то жену я хорошо знаю. Не такая она лицемерка, чтобы жалеть голодного пса больше, чем голодного человека.

– Так уж и пса… Впрочем, в сердце своем женщина всегда остается женщиной.

– Вы ничего не понимаете, сударыня… – проговорил я. Нарастающий гнев перекатывался у меня во рту, как таблетка от кашля. – Да, ничего не понимаете… Не знаю, такой ли он жалкий человек, ваш супруг, каким вы его считаете, но он странный человек. Если хотите знать, он в высшей степени самоуверен и упрям. Он превосходный софист, а это, согласитесь, как-то не вяжется с поврежденным умом.

– Но ведь он так одинок…

– Сударыня, вы знаете, что такое топология?

– Кажется, было такое лекарство из водяных жуков…

– Безнадежно. Топология есть фазовая геометрия, и ваш супруг разбирается даже в этой области. Жалеть такого человека просто смешно. Как это нелепо с вашей стороны, сударыня, – испытывать жалость к такому мощному мозгу.

– Да ведь он серьезно верит, будто он марсианин.

– Ну и прекрасно! Конечно, если у вас есть основания недвусмысленно утверждать, что это не так… Только не надо голословных утверждений… Честно говоря, если поразмыслить, будет трудновато решить, то ли ваш супруг – землянин, заболевший «марсианской болезнью», то ли вы – марсианка, заболевшая «земной болезнью»…

– В диагнозе из лечебницы черным по белому написано, что мой муж болен.

– Ну и что же? В лечебнице вашего супруга принимают за землянина, поэтому там и решили, что он сумасшедший. Своего рода предубеждение.

– Да человек же он…

– Согласен, «совсем как человек»… Но ведь доказательств, что он не марсианин, тоже нет!

– Глупости это…

Ее круглые, как у рыбы, глаза с узкими зрачками широко распахнулись, как бы умоляя о спасении, и по контрасту все остальное, вместе с ее простодушным бесстыдством, мигом увяло и начало съеживаться. Монотонно шумела вода из душа. С горящей от страшного напряжения головой я ринулся в поток садистского упоения.

– Нельзя же обо всем в мире судить по внешнему виду. Если бы вы древнему человеку сказали, что кит – не рыба, он бы посмотрел на вас, как на сумасшедшую.

– Как же так, сэнсэй… У вас получается, что и я, может быть, марсианка…

– Вполне возможно. Или у вас, сударыня, есть весомые доказательства, что это не так? Вряд ли. А коль скоро доказательств нет, возможность всегда остается.

– Как странно. Но тогда вы тоже не можете утверждать, что вы не марсианин, заболевший «земной болезнью».

– Естественно. Фактически у меня нет никаких доказательств, что я не марсианин.

– Довольно… Вас просто слушать страшно.

– Вы слишком нетерпимы, сударыня… А еще супруга марсианина!

И вдруг она выпрямилась, сцепила руки перед грудью и завопила, как кошка. От неожиданности я решил было, что она ударилась в истерику, но тут вопль перешел в торжествующий хохот, и до меня наконец дошло: никому другому, а именно мне следовало бы хорошенько переварить сказанные мной же слова о том, что нельзя судить по внешнему виду.

– Как это славно… встретить такое… такое понимание, сэнсэй… – проговорила она пронзительным, прерывающимся от смеха голосом. Затем, взглянув куда-то позади меня, она сказала: – Все прошло как по маслу. Значит, какие-то шансы у нас есть.