Валя и не подозревала, что вдалеке за новыми голубыми башнями, построенными в самом начале Хорошевки вместо давно снесенных домиков, которые после войны построили немцы, был колоссальный пустырь. Вернее, не совсем пустырь, там были какие-то цеха, сараи, приземистые ангары, огороженные высокими каменными заборами. Неопрятная, безлюдная, темная индустриальная зона. Было еще светло, но быстро смеркалось. Валя шла быстрым шагом, все дальше удаляясь от оживленного подземного перехода, в которой она только шла вышла из метро. Она никогда не была на работе у Алексея, понятия не имела, где находилась эта его загадочная Военная Прокуратура. Широкая тропинка, петляющая между домами, уводила ее все дальше от цивилизации. Вале уже даже трудно было себе представить, что пустырь, по-которому она шла, был Москвой. И однако ни пустырь, ни сгущавшиеся сумерки, ни мерзкая сырая промозглая погода, подтаявший черный снег по бокам тропинки, не могли испортить ее радостного приподнятого настроения: Алеша ей сам позвонил домой, попросив к телефону Валентину Степановну. Она просила его это делать только в самых крайних случаях. Обычно он звонил ей на работу, а тут … домой.

Муж был в Воскресенске, в командировке. Так что ничего. Мама взяла трубку и позвала Валю, не задавая лишних вопросов. Наверное маме очень хотелось спросить 'а кто это?', но она не спросила. Молодец у нее мать. Валя была даже плюс-минус уверена, что мама бы, если что … не продала бы ее мужу. Однако все это матери не касалось, и Валя просто сказала, что ей надо на два-три часа уйти. Ничего такого. Если бы мать спросила 'зачем', Валя приготовила ответ. Но мать снова ничего не спросила, только многозначительно на нее посмотрела. Ой, да ладно, пусть.

Валя даже не заметила, сколько минут она добиралась от метро до приземистого одноэтажного здания Военной Прокуратуры. Сразу за дверью был КПП, т.е. отгороженное помещение с небольшим окошком. Молоденький военный, Валя не разбиралась в солдатских лычках, спросил ее, куда она идет. Валя ответила, что к 'майору … такому-ту', мальчик вышел и проводил ее до Алешиного кабинета, идя на полшага впереди и все время на нее оглядываясь. В помещениях было пустынно. Два военных на КПП и Алеша. Все уже ушли, остался только 'дежурант' и его два подчиненных. Вале нравилось, как Алеша говорит 'дежурант'. Она знала это слово, но никто его не употреблял, а вот Алеша так себя и свою должность на эту ночь называл. Красиво. Когда Валя вошла, Алеша пил чай, но сразу встал, такой высокий, стройный, шикарный, одетый по-другому, чем обычно: заправленные в высокие сапоги галифе, портупея, ремень.

– Что ты на меня смотришь? Я –другой? Это полевая форма. Я же сегодня дежурю. Вдруг выезд? К полуночи начнут звонить из Комендатуры. Начнется.

Валя покосилась на дверь, хотя и слышала, как Алеша сказал солдатику 'свободен'. Парень вышел и плотно затворил тяжелую, обитую дермантином дверь. Да, никого нет. Она подошла к Алеше и крепко обняла его, заводя руки за его крепкую, обтянутую гимнастеркой, спину. От Алеши пахло табаком и вареньем, которое он мазал на хлеб. Кажется клубничное. Алеша сильно прижал Валю к себе. Руки его, скользнув по груди, опустились ниже спины и Алеша по-хозяйски, хищно и цепко ее ухватил. Ее упругие небольшие ягодицы полностью уместились в его ладонях. В кабинете было жарко и Вале стало душно в пальто и шапке. Она сняла верхнюю одежду и положила ее на стул. Алеша не предложил ей ни раздеться, ни сесть. Она бы тоже выпила чаю, но он ей и чаю не предложил. Оторвавшись от нее, он подошел к большому ящику на полу.

– Смотри, какую мне штуку привезли. Это компьютер. Ни у кого еще нет, а у меня будет. Знаешь, для чего это?

Не обращая внимания на Валину реакцию, Алеша долго распространялся о пользе компьютера, как ему покажут, как им пользоваться и вот тогда … В другое время Вале может и было бы интересно все это послушать, но сейчас она пришла для другого. Алеша видимо почувствовал ее настроение. Он прервался буквально на полу-слове и снова ее обнял. Он обнимал ее крепко и властно, безо всякой нежности. Вале казалось, что ему сейчас она сама была совершенно безразлична. Ей тоже всегда хотелось Алешу чисто физически, но было неприятно, что все у него нарастало столь быстро. Что уж так … с места в карьер? Она оставила детей на маму, уйти вечером из дому ей было непросто, он ни о чем ее не спросил, ничем не поинтересовался, даже чаю не предложил. Про 'чай' ей почему-то было особенно обидно. Алешины руки становились все более настойчивыми, через грубую брючную ткань Вале было заметно, как он напрягся. 'Я тоже его хочу. Что ждать. Я же для этого сюда и пришла …' – Валя отбросила все свои, как ей теперь казалось, мелочные обиды, и полностью отдалась моменту. Алеша развернул ее спиной, облокотив о свой письменный стол, стал тяжело дышать и Валя почувствовала, как он расстегнул ширинку на своих галифе, задрал ей юбку и уже нетерпеливо спускал с нее колготки с трусами.

– Ой, а вдруг сюда кто-нибудь зайдет? – успела спросить Валя.

– Не зайдет … – уверенно, задыхающимся голосом ответил Алеша.

И Валя почувствовала, как он в нее входит, мощно и грубо насаживая на себя, стараясь достать как можно глубже. Еще несколько сильных качков, и Алеша застонал так громко, что Валя испугалась, что это услышат ребята на КПП. Он отошел, поспешно застегивая брюки. На все не ушло и пары минут, ну максимум трех.

– Прости, Валюш, что так быстро. Давно мы с тобой не виделись. Дай мне десять минут и я уж …

– Да, ладно. Все это неважно. Не беспокойся за меня.

Валя поправила одежду. В трусах было неприятно мокро, хотя она знала, что Алеша надевал презерватив. В этом он был скрупулезен. Ей стало страшно обидно, что все так получилось. До такой неэстетичности они с ним еще никогда не доходили. Зачем это было надо? Что это на них нашло? Ведь это нельзя было назвать любовью, это было совокупление, даже случка, он ее как курочку потоптал, как кобель на сучку вскочил. Вале приходили на ум самые грубые сравнения. Ужас. На Алешу вновь нашло довольно деловое настроение, про второй раз он уже не думал. Снова