– У вас оружие есть? – спросил я у Зиновьева.

– Откуда? – развёл руками тот.

Я критически посмотрел на тяжело дышавшего Брдыч-Муранского с наганом в руке и Митрича с винтовкой. Офигенная огневая мощь, блин. Вот же время, ни тебе «ручняков», ни автоматов, ни даже нормальных ручных гранат…

Открыв кобуру, я сунул в руки Зиновьеву массивный «Маузер».

– Как из него стрелять, разберётесь? Или объяснить?

– Да, разберусь, – ответил тот, принимая тяжеленный пистолет, и тут же спросил: – А вы?

– А у меня с собой было, – усмехнулся я, доставая из внутреннего кармана выглядевший в контексте этой передряги крайне несерьёзно лжебраунинг.

А в гаоляне продолжались суматошные перемещения и стрельба из револьверов, ещё пару раз стрельнул из «Люгера» преследуемый, но всё это быстро сместилось сильно левее нас, и основной шум теперь слышался позади брички. И снова метили явно не в нас, а в «фигуранта», только какой в этом был прок? Его-то замысловатая снаряга от пуль точно защитит…

И ещё плохо было то, что противники попались мелкие, и отсюда, от дороги, обычному, лишённому хитрых приблуд из будущего, человеку их среди высоких стеблей было практически не разглядеть. А уж понять на фоне этого ночного поля, кто они, сколько их и что такое они делают, было вообще невозможно. Даже если враг вдруг начал бы размножаться делением, мои спутники этого бы не заметили.

При этом мне было понятно, что в гаоляне и японцы вряд ли хорошо видят того, кого преследуют. Особенно если он свою хитрую маскировку включил. В этом случае они, скорее всего, стреляют исключительно на звук, как в «Хищнике»…

Ну ничего, зато я-то как раз всё вижу…

– Я пойду посмотрю, что там! – объявил я господам офицерам. – Далеко от дороги не отходите! Старайтесь целиться по вспышкам! Стреляйте по всему, кроме меня, и, главное, побольше шума, чтобы наши уже наконец услышали!

Выдав громким шёпотом эту стихийную речь, я пригнулся и решительно нырнул с дороги в гаолян. И рванул что есть мочи, стараясь передвигаться с расчётом на то, чтобы меня тоже не было видно. Пробежал на полусогнутых полсотни шагов. От отметок целей в глазах возникло просто хаотическое мелькание цветовых пятен…

Наконец автоматика показала впереди, всего метрах в сорока, три человеческие фигуры с оружием, которые вдруг остановились, явно услышав, как я приближаюсь к ним сзади слева. Вражеский арьергард (или это не арьергард?) службу знал туго…

Ну что же, пора посмотреть, как этот самый «Гипф» работает среди зелёных насаждений и прочего мусора. В нашем деле без практики никак. Присев на колено, я прицелился и, выбрав в качестве возможного кандидата для, как говорил один богомоловский герой, «экстренного потрошения», самого упитанного их трёх япошек, два раза нажал на спуск. Против ожидания, не было никакой отдачи и никакого звука. Предельно пошло, как у светового пистолета в игровом автомате. Но при этом два успевших уже почуять неладное неприятеля с шуршанием, переходящим в хруст, повалились на землю. Один, явно помирая, ещё успел заорать на выдохе по-японски что-то вроде: «Novoi»!

Если верить адаптеру в моей голове, это он перед смертью чертыхнулся. Всего лишь…

А вот крайний оставшийся в живых из этой троицы явно замешкался. Ещё бы – никаких выстрелов и вспышек с моей стороны не было, а глушителей тогда не было, если не считать за таковые стрельбу через подушки или что-то ещё в этом роде.

Но всё-таки он попытался: с его стороны в меня последовало три торопливых и безрезультатных выстрела, а потом боёк щёлкнул вхолостую. Видимо, закончились патроны в револьверном барабане…

– Бросай оружие, сволочь! – заорал я, бросаясь ему навстречу, понимая, что эти выстрелы и мои крики уже услышали те, кто гнался за «клиентом». Автоматика показала, что некоторые из них среагировали и резво поворачивают оглобли в нашу сторону…

Впрочем, адаптер сработал чётко, и «на выходе» я услышал что-то вроде: «Anato no buku o otosu, ko nashi!».

Смяв несколько стеблей гаоляна и запнувшись об один из свежих трупов, я выскочил прямо перед противником, ожидая, что он издаст дикий вопль и кинется на меня с катаной или каким-нибудь хитрым ножичком. К счастью, этого не случилось. Было темно, но, возможно, благодаря автоматике я различил, что передо мной стоит, сжав в правой руке уже бесполезный револьвер, явный японец средних лет в не очень уместном в данной ситуации европейском штатском костюме тёмных колеров, при галстуке и даже котелке.

– Watashi wa teikoku-gun no shokoesu! – объявил он себя офицером Императорской армии, едва увидев направленный на себя ствол лжебраунинга. И тут же с какой-то брезгливостью бросил в траву свою пукалку с пустым барабаном. Холодного оружия у него, похоже, не имелось. И если это действительно не был переодетый в «гражданку» кадровый офицер из армии Страны восходящего солнца – бросьте в меня камень. И понятно, почему он сразу же обозначил, что не абы кто, а офицер: дабы с ним обращались как подобает, как с комбатантом, то есть уважительно. В те времена законы ведения войны имели множество смешных рудиментов и атавизмов, и врага в «гражданке» или в форме противоборствующей стороны могли запросто повесить или расстрелять как шпиона, причём без военно-полевого суда и прочих бумажных формальностей…

Хотя, уже слыша в гаоляне приближающийся топот своих подчинённых, он явно надеялся на то, что убежит или свои отобьют. Поскольку, если бы у меня был просто «Браунинг», всех их я бы навряд ли успел перестрелять…

– Кто вы такой? – спросил я у этого «джентльмена в котелке», прицелившись ему прямо в физиономию.

– А вы? – последовал ответ. Этот гад пытался нагло тянуть время…

– Я поручик Киже из контрразведки! Извольте отвечать! Вы японский офицер? Разведка? – тут же выдал я. Времени было мало – бегущие приближались.

– Да.

– И вы лично явились сюда на встречу со своим «источником информации»?

– Да, а откуда вы знаете?

– Ну дык на то мы и контрразведка… Ваш агент давал вам сведения за вознаграждение или исключительно бескорыстно, чисто из патриотических побуждений?

– Он вовсе не наш агент, – перевёл адаптер слова японца, сказанные с какой-то тоскливой неприязнью в голосе. – И, разумеется, за вознаграждение. Откуда у вас, белых обезьян, могут возникнуть какие-то патриотические чувства?

Так. Очень любопытно. Уже и оскорбления с переходом на личности, и уточнение национальности начались. И в то же время странно. Если верить тем, кто послал меня в эту дыру, «клиент» давал японцам сведения совершенно бескорыстно, но выходит, что это не так? Получается, что наврали или не